Фантомы
Шрифт:
— Вот почему мы проверяем все странные явления, даже если они на первый взгляд никак не связаны с НЛО, — продолжал Аркхэм. — Например, прошлой весной в одном местечке в Вермонте обнаружился вдруг дом, в котором необыкновенно активно действовал полтергейст. Приподнималась и передвигалась мебель. По кухне летали тарелки и разбивались о стены. Из стен начинали вдруг лить потоки воды, причем в таких местах, где даже не было водопроводных труб. Прямо из воздуха возникали вдруг ни с того, ни с сего огненные шары...
— Но разве полтергейст — это не привидения? — спросил Брайс. — И какое отношение имеют привидения к сфере ваших интересов?
— Никакого, — ответил Айсли. — В привидения мы не верим. Но мы задаемся вопросом, не
— И к какому заключению вы в конце концов пришли относительно того полтергейста в Вермонте? — спросила Дженни.
— К заключению? Ни к какому, — ответил Айсли.
— Мы просто сделали вывод, что это... интересно, — добавил Аркхэм.
Дженни посмотрела на сестру и увидела, что Лиза сидит с широко раскрытыми глазами. Враждебный интеллект — это было нечто такое, что Лиза в состоянии была воспринять, понять, принять как возможное объяснение. Благодаря книгам, кино, телевидению к такого рода угрозам и опасностям она была внутренне подготовлена. Космические чудовища. Пришельцы из дальних миров. Конечно, все это не делало убийства, совершенные в Сноуфилде, менее ужасными. Но это была понятная, известная угроза, неизмеримо более предпочтительная по сравнению с угрозой неизвестной. Дженни очень сильно сомневалась, что первая встреча человечества с обитателями других миров произойдет по подобным сценариям, но Лиза, кажется, была готова в это поверить.
— А Сноуфилд? — спросила девочка. — Здесь именно это и происходит, да? Тут приземлился кто-то... оттуда?
Не зная, что сказать, Аркхэм смущенно посмотрел на майора Айсли.
Айсли откашлялся, прочищая горло. Переговорное устройство, укрепленное у него на груди, воспроизвело этот кашель так, что получился какой-то рахитично-механический звук:
— Пока еще слишком рано судить о причинах того, что произошло здесь. Мы полагаем, что при первом контакте между человечеством и иной цивилизацией будет существовать небольшая вероятность опасности биологического заражения. Поэтому у нас есть договоренность с бригадой генерала Копперфильда о том, чтобы в таких случаях обмениваться информацией. Трудно объяснимая вспышка неизвестного заболевания может быть указанием на то, что произошел нераспознанный контакт с посланцами внеземных цивилизаций, и что эти посланцы, возможно, находятся среди нас.
— Ну, если мы в данном случае действительно имеем дело с каким-то внеземным созданием, — проговорил явно сомневающийся в этом Брайс, — то для представителя «высшего» разума оно чертовски кровожадно.
— Я тоже так подумала, — сказала Дженни.
— Нет никаких гарантий того, что существо, обладающее более высоким, чем у нас, интеллектом, обязательно будет миролюбивым и благожелательным к нам, — удивленно поднял брови Айсли.
— Совершенно верно, — подтвердил Аркхэм. — Почему-то все всегда думают, что пришельцы из других цивилизаций непременно будут обладать знанием, как можно жить в полной гармонии между собой и с представителями других миров. Но, как поется в той старой песенке, не обязательно будет так. В конце концов, на пути эволюции человечество находится гораздо дальше обезьян, но человек как род гораздо более кровожаден, чем самые агрессивные гориллы.
— Возможно, мы когда-нибудь и встретим такую внеземную цивилизацию, которая окажется дружелюбной и научит нас жить в мире, — сказал Айсли. — Возможно, они передадут нам знания и технологии, которые позволят нам решить все земные проблемы и даже отправиться
— Но нельзя исключать альтернативы, — мрачно добавил Аркхэм.
26
Англия, Лондон
Когда в Сноуфилде было одиннадцать часов утра понедельника, в Лондоне тоже был еще понедельник, но уже семь вечера.
Отвратительный дождливый день перешел в отвратительный дождливый вечер. Капли дождя непрерывно барабанили в окно крохотной кухоньки двухкомнатной квартирки Тимоти Флайта, располагавшейся в мансарде.
Профессор стоял перед столом и на разделочной доске готовил себе бутерброд.
Изрядно заправившись за счет Берта Сандлера во время того роскошного завтрака с шампанским, Тимоти потом не пошел обедать — ему просто не хотелось. Пропустил он и послеобеденный чай.
Сегодня у него были занятия с двумя студентами. Одного он натаскивал в искусстве анализа иероглифов, с другим занимался латынью. Сильно переев за завтраком, он во время обоих этих занятий чуть было не заснул. Неудобно. Но, с другой стороны, его ученики платили ему так мало, что навряд ли имели право выражать недовольство, если он — один только раз! — задремал посреди урока.
Профессор уже намазал кусочек хлеба горчицей и теперь клал на него тонкий ломтик вареной ветчины и такой же тонкий лепесток швейцарского сыра. В этот момент он услышал, как внизу, в общем холле их дома с меблированными комнатами, зазвонил телефон. Он даже не подумал о том, что звонить могли ему. Ему редко кто звонил.
Но несколькими мгновениями позже раздался стук в дверь. Это оказался молодой индиец, снимавший комнату на первом этаже. С сильным акцентом он сообщил Тимоти, что его просят к телефону. Очень срочно.
— Срочно? А кто? — спросил Тимоти, спускаясь вслед за индийцем по лестнице. — Он назвал себя?
— Сонд-леер, — ответил индиец.
Сандлер? Берт Сандлер?
За завтраком они договорились об условиях, на которых профессор подготовит новое издание «Вековечного врага». Это должна быть совершенно новая книга, и написана она должна быть так, чтобы оказаться по вкусу и по силам обычному среднему читателю. После того как его книжка впервые вышла в свет семнадцать лет тому назад, ему несколько раз предлагали изложить в популярной форме его концепцию, объясняющую причины известных из истории случаев массового исчезновения людей. Но тогда ему не нравилась сама идея такого популяризаторства: ему представлялось, что выход научно-популярного варианта «Вековечного врага» окажется на руку тем, кто бессовестно обвинял его в погоне за сенсациями, в надувательстве и в стремлении нажиться. Однако теперь, по прошествии многих лет, прожитых в нужде, он стал относиться к мысли о таком издании более терпимо. Сейчас бедность Тимоти, с каждым годом все возраставшая, достигла критической черты, и в этих условиях появление Сандлера и предложенный им контракт были просто чудом. Утром они договорились о том, что профессору в счет будущих гонораров будет выплачен аванс в размере пятнадцати тысяч долларов. По текущему обменному курсу это было чуть больше восьми тысяч фунтов стерлингов. Не Бог весть что, конечно, но все же гораздо крупнее тех сумм, которые приходилось получать Тимоти на протяжении уже очень и очень долгого времени. В данный же момент эти деньги вообще представлялись ему несметным богатством.
Спускаясь по узенькой лестнице в холл, туда, где на небольшом столике под скверной репродукцией какой-то плохой картины стоял телефон, Тимоти был полон беспокойства: не звонит ли Сандлер только затем, чтобы отказаться от достигнутого утром соглашения.
При этой мысли сердце профессора заколотилось с такой силой, что он ощутил почти физическую боль.
— Надеюсь, сэр, новости не доставят вам беспокойства, — произнес молодой индиец.
После чего ушел к себе в комнату и запер за собой дверь.