Фараон Эхнатон
Шрифт:
Вместо ответа грузный вельможа направился к высокой резной двери и открыл ее.
— Сюда! — крикнул он, указывая на усталого гонца, покрытого пылью пустыни.
Гонец сделал несколько шагов и упал наземь. Он лежал неподвижно, не решаясь взглянуть на благого бога — его величество Эхнатона, повелителя вселенной.
Маху взял у него
Фараон не ошибся: сообщение было не из приятных. Впрочем, в последние годы только и ждешь подвохов от этих проклятых хеттов. Они медленно теснят египтян — то прямо, не таясь, то скрытно, но неуклонно движутся на юг. Азиатские князья тоже осмелели. Они шаг за шагом, словно тучи, подползают к форпостам в горах Ретену. Не трудно предвидеть, что будет через несколько лет Может быть, не лет, а месяцев?
— Встань и приблизься, — приказал фараон гонцу.
Этобыл сухойЮ как палка, с горящими глазами молодой воин из легковооруженных полков. Превозмогая усталость, он сделал несколько шагов в сторону фараона.
— Можешь ли добавить что-либо к этому сообщению? — спросил фараон.
— Да, твое величество.
— Говори же!
— Прикажи нам идти в наступление! Прикажи послать нам помощь!
— Зачем? — спросил фараон, щуря глаза и поджимая губы.
— Чтобы сокрушить их!
— Кого?
— Хеттов!
— Ты такой сильный? — Фараон улыбнулся.
— Я — нет! — ответил воин, гордо вскидывая голову. — Твое величество сокрушит врагов, и мы будем избавлены от насмешек…
Фараон нахмурил брови:
— Каких насмешек?
Гонец не задумывался:
— Смеется над нами арамеец, сириец, израильтянин, вавилонянин… Смеются все, кому охота смеяться…
— Ты уверен?
— Я слышал смех своими ушами!.. Хетты подтягивают войска. Они терпеливо окружают наши крепости и, доводя наши гарнизоны до изнурения, отпускают их на юг, как они выражаются — на все четыре стороны. А на самом деле это одна сторона — Юг!
Маху перебил его:
— Всего-навсего передвигают свои части. Передвигают только вперед и только на юг. В одних случаях они винят слишком строптивых военачальников, в других — гражданские власти, и при этом они извиняются. Весьма униженно и витиевато. Но войск своих назад не отводят.
— Да, это так, — подтвердил гонец.
Фараон сгорбился. Опустил голову. Казалось, стыдно ему выслушивать все это. Казалось, вот-вот подымется фараон и призовет войска под непобедимые знамена предков. Призовет и двинется на Север проторенной дорогой отцов и снова покажет миру всесокрушающую силу Египта…
Но он сидел недвижно и чуть не выронил из рук свои царственные знаки.
— Ступай, — сказал Маху гонцу, и тот уполз из зала. Совсем скрылся за резной дверью.
Фараон что-то шептал. Писцы притворились, что очень заняты. Они шуршали свежими свитками папируса, старались не глядеть на его величество: им было жаль фараона до глубины сердца.
Маху знал твое дело: вызвал гонца из Эфиопии. Протолкнул его
А когда его величество Эхнатон поднял голову, он увидел перед собой курчавоголового чернокожего в сером плаще. Такого здоровяка с белыми зубами.
— Кто ты? — испуганно вопросил его величество.
Чернокожий ответил глубоким поклоном.
— Кто?!
— Посланец главного начальника всех царских рудников в Куше.
— Что тебе надо?
— Твое величество, его сиятельство Пунанх тысячу раз кланяется тебе, целует стопы твоих ног и посылает благодарность за все твои благодеяния…
— Дальше, дальше, — нетерпеливо перебил его фараон. Ему явно надоедала эта идиотская напыщенность чиновничьей речи. — Что же дальше?
Посланец посмотрел в сторону Маху, словно прося у него совета Тот едва заметно кивнул. Знак был достаточно красноречивый.
— Твое царское величество, — сказал он, — десять преступников во главе с Усеркаафом…
Фараон привстал, бросил ближайшему писцу плеть и посох. Оперся руками о подлокотники, точно готовясь к прыжку.
— Во главе — с кем?
Чернокожий отступил на шаг.
— Во главе с Усеркаафом… — пробормотал он.
Фараон сошел с трона. Медленно двинулся к посланцу, все время повторяя: «Во главе — с кем?» Он не мог слышать это имя! Не мог! Не мог! Не мог!
— Только не говори мне, что он бежал! Только не говори мне, что он бежал!..
Чернокожий, не сводил глаз с тучного вельможи. Гот подавал определенные знаки, подбадривая его.
— Да, бежал, твое величество, — выдавил из себя посланец не без робости.
Фараон вдруг остолбенел. Умолк. Уперся взглядом в белые, белые глаза этого посланца. Сплетя пальцы и сжав их до белизны. Сжав губы. До белизны!
— Усеркааф подговорил стражу. Он подкупил ее добытым под землей золотом. И он бежал в Эфиопию. За ним устремилась погоня. Его сиятельство Пунанх извещает тебя о том, что беглецы будут возвращены на рудники живыми или мертвыми.
Фараон приблизился к гонцу на расстояние локтя и, сдерживая гнев, сказал, а точнее прошептал:
— Иди и скажи своему хозяину, иди и скажи ему, чтобы непременно известил меня о поимке преступников. Моих врагов! Моих смертельных врагов! Иди и скажи ему, что жду вестей от него в скором времени.
Фараон задыхался. Пена проступила на его губах. Глаза помутились.
Маху прикрикнул на гонца, и тот стрелой вылетел за дверь Сказать откровенно, не без удовольствия.
Вельможа взял под локоть его царское величество и подвел к трону.
По широкому коридору уже шлепали босые дворцовые служители с примочками и холодной водой.
Завтрак
Старый Пенту медленно подымался по широкой лестнице. Навстречу ему спускался Маху.
— Достопочтенный Пенту, — обратился царедворец, — я посылал за тобой.