Фараон
Шрифт:
Дрова быстро загорелись, прогорели образовав угли, а с мукой ничего видимого не произошло.
— «И чего? Готово? — я внимательно осмотрел, ощупал, но никаких изменений с ней и правда не было видно.
Сомнения меня не отпускали, поэтому я ходил задумчиво вокруг горна, пока не понял, чего не хватает.
— «Нужны мехи, для того, чтобы подавать на угли воздух! — меня осенило, — не хватает температуры, чтобы прокалить муку».
Спросив, кто из женщин лучше всего работает с кожей, особенно с той из которой делают водостойкие бурдюки, я быстро нашёл две ненужные дощечки, оставшиеся после ремонта колесниц, верёвки и на этом ещё один день закончился, поскольку оказалось, что шить кожу, да ещё и нестандартно под мои нужды, на это требовалось время.
Прошло два дня прежде чем
— Бл…ть, — выругался я, стоя с заготовками из кожи и дерева в руках.
— Ладно, делаем просто кожаный мешок с кожаной трубкой, зажму его верёвкой среди дощечек, чтобы проще было сводить и разводить его.
Простая на вид операция потребовала целых три дня! Только вечером четвёртого я получил то, что хотел. Медлительность всех происходящих процессов выводила меня из себя, но сделать было ничего нельзя, по-другому было никак, не самому же мне садиться за иглу. Смирившись, я закрепил кожаный мешок между двух досок и работать приходилось сразу двумя руками, сводя его, чтобы он нагнетал воздух и затем разводя, чтобы снова закачать внутрь. На выдув он прекрасно работал, правда возникла другая проблема, когда мех разводили, входное отверстие оказалось слишком маленьким, чтобы большое количество воздуха поступало внутрь зараз. Очевидно, что нужен был клапан в основании меха.
Делая отрешённый вид, я забрал себе женщину, посадил её распарывать всё, что она с таким трудом сшила и попросил вырезать небольшое отверстие внизу кожаного мешка и с внутренней стороны туда пришить плотно прилегающий толстый кусок кожи, который бы с одной стороны не давал выходить воздуху наружу с другой позволил бы эффективно при разведении меха засасывать воздух внутрь. Заняв её только этой работой, я получил инструмент ещё через два дня. В этот раз уже всё было более или менее нормально, воздух вдувался и выдувался так, как это было нужно.
Глава 16
Подойдя с готовым мехом к горну, я понял, что при укладке кирпичей, поскольку я про меха изначально не подумал, разумеется никакое отверстие под него мастера не закладывали. Глаз у меня впервые нервно дёрнулся, но я взял себя в руки и сказал старикам разбить горн, поскольку гипсовая смесь уже накрепко схватила кирпичи, и оборудовать уже нормальную кузню, подальше от дома, раз случилась подобная оказия. Для этого сказал им построить четыре кирпичные стены, чтобы они защищали горн от ветра и как следствия этого колебания температур нагрева металла, а также несколько окон вверху для вентиляции, это я тоже вспомнил по ходу всего действия. Уже в таком закрытом пространстве они сложили новый горн, благо кирпичей запасли больше, чем нужно было, и они ещё к тому же лучше просохли, а сверху него уложили ямку из глины, куда будем закладывать уголь и также оставили пространство, куда вставлять мехи. Хотя бы здесь не возникло проблем.
Когда всё с таким трудом было создано и собранно, в горн снова поместили деревянные поленья и дождались, когда в нём будут уже пылать угли. Положив медный поднос с костной мукой, я ждал, когда же она прокалится. Ближе к ночи, когда всё остыло, я посмотрел при свете лампы, что да, цвет определённо поменялся, похоже я справился. Обрадовавшись, я пошёл спать, чтобы следующим утром приступить к кладке печи для обжига керамики. Тигели я приказал делать из той же нильской глины, только когда её замешивали я поднёс к яме руку с костной мукой, и только потом до меня дошло, что я не знаю нужных пропорций.
— Бл…ть.
Сколько я не напрягал память, это никак не приходило в голову, так что оставался самый долгий путь — путь проб и ошибок. Сделав разное соотношение костной муки и глины в десятке заготовок, я всё установил в печке, где внизу разожгли костёр и пламя снизу проходило вдоль кирпичных стенок и установленных на кирпичных выступах тигелей, на которых я нанёс номера, чтобы не перепутать, где какой состав использовался.
На всё это ушёл ещё целый день, плюс ещё день я ждал, когда всё остынет. И только утром третьего дня, я проснулся рано, поскольку не мог дольше ждать и бросился к печи, чтобы вытащить оттуда первый прокопчённый тигель, отмыв который я узнал две вещи: у меня что-то получилось, поскольку изделие явно стало из глиняного керамическим, но вот что? Этот красный предмет не был похож ни на что, что я видел раньше, ну и второе, он был треснутый. Доставая остальные, я понял, что они треснули все, поскольку не было ни единого целого предмета. Стало понятно, что я где-то нарушил технологический процесс. Ещё одна загрузка, с разными составами ни к чему не привела, всё было по итогу потрескавшееся. Я загрустил и стал думать, где ошибка и как это можно исправить.
Помощью и спасением для меня стало возвращение Меримаата и Бенермерута, приведших с собой целых десять мастеров различного плана, парочка из которых были гончарами. Увидев мои творения, они разумеется ничего не сказали, всё что они попросили, дать им время сделать всё самим. Что я конечно с радостью позволил.
Они с помощью стариков сделали свою печь, замесили глину без всяких костей и уже на третий день достали мне из неё целёхонький толстостенный тигель, какой я и просил. Приняв предмет, я сделал лицо кирпичом, осмотрел его и признал годным. Можно было приступать к следующему шагу. Пока я был занят, то заставил их сделать мне ещё две наливные половинки формы из глины, в которую поместили глиняную же форму серпа, щедро обмазанную воском. Когда мы их разомкнули, после того, как они засохли и схватились, то я с удовольствием увидел, что хоть что-то правильно помню из будущего. Две смыкающиеся формы, в которые теперь можно было лить расплавленную медь, чтобы получить лезвие серпа, были полностью готовы.
Достав куски меди из предметов украденных в пирамидах, я положил их в тигель и поставил мастеров посменно качать меха, загоняя на угли воздух. Весь результат, который я добился — это слегка пожелтевшая медь в тигеле. Плавиться она не пожелала, хотя и угли были раскалены до предела и воздух на них загонялся, но каменный цветок всё равно у Данилы мастера не выходил. Распустив своих помощников, я отправился думать, поскольку всё начинало бесить из-за вечных проблем с этим процессом. Реальность оказалась куда сложнее, чем я это себе представлял вначале, легкомысленно пообещав что-то придумать с инструментами для сбора урожая. Ко мне в это время никто не подходил, поскольку боялись. Я творил что-то непонятное, а влезать в дела богов, тут дураков не было.
— «Не хватает температуры, — наконец понял я причину своих проблем, — её снова просто не хватает».
Став вспоминать, как её можно повысить я почти сразу из школьной программы подумал на каменный угль, но поскольку взять его было не откуда, то стоило подумать о древесном. Всё, что я о нём знал — его нужно было делать из дров, которые нужно готовить для этого без доступа кислорода. А это значило что? Правильно, снова уже ненавистный мне путь проб и ошибок.
Заставив утром выкопать недалеко от кузни, которую все здравомыслящие египтяне обходили за сотни метров вокруг, несколько ям, я приказал в каждой устроить костры. Когда целые стволы акаций превратились в угли, сверху я стал накидывать более мелко порубленные куски и затем накрывать это всё разными предметами. Где-то на жерди постелили тростник, засыпав потом землёй, где-то кожу с дёрном, где-то глину и в итоге, смотря как из этих ям вырывается чёрный удушливый дым, я сказал окружающим меня людям, что вернёмся сюда завтра.
Все новенькие мастера давно с ужасом на меня смотрели, но никто не смел уйти сразу по нескольким причинам. Местные, кто тут был давно, быстро им растолковали, кто есть кто, так что по утрам, кто работал на меня понуро возвращались обратно, поскольку выхода отсюда другого не было. Беглых рабов или слуг просто не существовало, по простой причине, бежать было некуда. Кроме моего поместья на дни пути вокруг ничего не было, а на баржу или лодку их никто без средств не взял бы. Вот и оставалось бедолагам участвовать, как мне шёпотом потом рассказывал Рехмир, в колдовских ритуалах богов. Ни у кого в поместье не было ни капли сомнений в том, чем я тут занимаюсь.