Фараон
Шрифт:
— Госпожа, я не забочусь о своей жизни, но, если ты сожжешь все сокровища, разве он не обратит месть на твоих детей?
Клеопатра не видела выхода из положения. Антоний лежал мертвым, и Ирас смывал с его тела кровь, чтобы покойный мог предстать перед богами в подобающем виде. Сквозь горе Клеопатра ощущала злость на себя за то, что согласилась остаться в живых. Разве не ему, Антонию, следовало бы договариваться с человеком, которого он знал так хорошо? Римляне весьма благосклонны к своим соотечественникам в вопросах борьбы за права. Если бы Октавиан видел перед собой знакомое лицо Антония, быть
Но теперь уже слишком поздно. Смерть Антония сохранила его честь, а Клеопатра осталась, чтобы защищать своих детей, свой народ, свой трон, свое достоинство. Она знала, что Октавиан жаждет только ее денег. Возьмет ли он их в обмен на ее жизнь? Если она откроет дверь, он получит и то и другое и у нее уже не будет возможности торговаться.
Клеопатра подошла к деревянному сундуку, открыла его и извлекла массивное кольцо с изумрудом и маленькую рубиновую подвеску. Отворив оконце, она протянула драгоценности Галлу.
— Изумруд — твоему военачальнику, а рубин — это подарок, который ты сможешь поднести своей избраннице. Я повторяю свои условия. Скажи своему начальнику, что я почтительно настаиваю на его присутствии, чтобы мы могли поговорить лицом к лицу. Скажи ему, что я не желаю рисковать тем, что мы неверно поймем друг друга из-за неизбежных ошибок посредников. Это слишком важное дело и слишком тонкие вопросы.
— Госпожа, я полагаю, что он не придет. Он послал меня со всеми его заверениями. Прошу тебя сделать так, как он желает.
— Не думаю, что я это сделаю.
— Он просил меня напомнить тебе о милосердном характере Юлия Цезаря, которого он стремится превзойти во всех отношениях.
Клеопатра вспомнила о многих соглашениях с Антонием, которые Октавиан так и не выполнил. Октавиан решил не посылать обещанные двадцать тысяч воинов для войны с Парфией. Октавиан просил Антония приехать в Брундизий, чтобы заключить мир, а сам отказался выйти. Октавиан отвергал все их предложения о переговорах, вместо этого забирая деньги, высланные в залог мирных отношений. Октавиан обманом и подкупом переманил к себе солдат Антония. На ум Клеопатре пришли истории о том, как Октавиан притворялся больным во время сражения, взваливая всю ответственность на Марка Агриппу. Октавиан награждал царицу Египта перед лицом Сената самыми грязными эпитетами. Октавиан использовал Цицерона, а потом одобрил его смерть и посмертное унижение: отрубленная голова и руки оратора были бесчестно выставлены на Форуме. Октавиан убил триста сенаторов в Перузии, принеся человеческую жертву божественному Юлию после успешной осады. Клеопатре рассказывали о том, будто Октавиан в своей похоти заставил какого-то человека отдать ему жену. Он превращал своих представителей в сутенеров, которые поставляли ему юных девушек, силой увозя их из родных домов, от семей.
Такой человек ни в чем не мог превзойти Юлия Цезаря. Победы Цезаря были завоеваны гением Цезаря, возлюбленные Цезаря были покорены его обаянием. Он прощал врагов, воевавших против него, так легко, словно они всего лишь слегка оскорбили его, напившись пьяными на пирушке. Похоже, наследник Цезаря не унаследовал от великого человека ничего, кроме денег.
— И все же я должна просить тебя вернуться
— Твое величество, ты должна поверить Цезарю. Я своими глазами видел, как он проливал слезы, узнав, что Марк Антоний лишил себя жизни…
Клеопатра больше не могла выносить эту ложь.
— Почему ты все еще здесь, почему ты еще не передал ему мой ответ?
Этот наглый посланник, Галл, уже исчерпал запас ее терпения. Зачем он медлит? Неужели он действительно думает, что он, командир столь низкого ранга, может вести переговоры с царицей Египта? Или это еще одно сознательное оскорбление со стороны Октавиана?
Тут раздался крик Хармионы. Гефестион бросился вперед, закрывая царицу своим телом. Ирас скорчился за ложем, на котором лежало тело Антония. По лестнице спускался римский солдат, влезший в окно. Другие карабкались следом по стене при помощи веревок, их мечи и панцири звенели похоронным звоном.
Клеопатра не могла позволить этим солдафонам похваляться тем, что они убили или захватили в плен египетскую властительницу. Оттолкнув Гефестиона, она сунула руку под платье, нащупывая кинжал. Сделав глубокий вздох, она отвела руку подальше, чтобы удар вышел сильным и смертельным. Перед тем как нанести этот удар, она поймала взгляд Хармионы — взгляд, знакомый ей с детства. Как и сама Клеопатра, Хармиона быстро поняла, в чем дело: Октавиан, как обычно, замышлял предательство. Старуха едва заметно кивнула царице, словно говоря: «Да, именно это и нужно сделать».
Клеопатра приготовилась к смерти и изо всех сил нанесла удар прямо в уязвимую точку чуть ниже грудины. Но Гефестион перехватил ее запястье прежде, чем острие кинжала достигло цели. Клеопатра закричала, вне себя от этого предательства, а он притянул ее ближе, шепча: «Только живой может вести переговоры».
А затем римляне схватили ее, и громкий голос — Клеопатра узнала голос Прокулея — выкрикнул приказ: убедиться, что больше нигде на ней не спрятано ни оружия, ни сосуда с ядом, ничего, что может быть использовано как орудие убийства.
— Великий полководец хочет, чтобы она осталась жива, — сказал он и добавил специально для Клеопатры: — Он желает получить возможность явить свое милосердие царице.
Клеопатра отказалась от сопротивления. Она не даст им повода использовать против нее силу. Гефестион и Хармиона принимали плен со стоицизмом старых бойцов. Ирас тихонько плакал, когда ему связывали руки, и не сводил глаз с тела Антония, не желая покидать его. Одежда Клеопатры превратилась в лохмотья, грудь была разодрана в кровь острыми ногтями, глаза распухли и покраснели от слез, но все же она твердо встретила взгляд Прокулея.
— Предупреждаю, не смейте глумиться над телом императора. Я еще дышу, и я заставлю вас поплатиться.
Тот пристыженно опустил глаза — Клеопатра надеялась, что ему неприятен обман, задуманный Октавианом. Однако в тот момент ей было куда важнее другое: что станется с бренным телом Антония? Теперь император уже не мог защитить себя, и Клеопатра должна была проследить, чтобы его похоронили должным образом. Некогда она точно так же спорила со своим отцом за право достойного погребения для Архелая, мужа Береники.