Фарцовщик
Шрифт:
Дима отодвинулся от неё, прижался лбом к стеклу двери вагона метро и опять ушёл в свои мысли: «Вот развелся, оставил маленького мальчика… Зачем, для чего? Ляля? Да, красивая, сексуальная девушка… Но воспитание, происхождение, манеры… Моя бывшая жена – тоже красивая хохлушка, но москвичка… Учились вместе в институте, дружили… Кончилось всё женитьбой, рождением ребенка… Не прошло и трёх лет, как я пошёл куролесить по бабам… Вот последняя – Ляля. Зачем разводился? Кому сделал хорошо? Себе? Бывшей жене? Сыну? Ах, как теперь все “замечательно” живут… Разрушил семью по глупости, по дурости… Да и Таня, бывшая жена, не могла немного потерпеть… Подумаешь пара загулов… Сразу побежала разводиться…».
– Следующая
«А я теперь мыкаюсь по чужим квартирам, прислуживаю какому-то скользкому Андрею. Ну почему так устроен человек? Когда всё хорошо и замечательно, то он начинает чего-то придумывать. Есть любящая жена, сын, трёхкомнатная квартира в Москве, родители живы, на них можно всегда положиться в трудную минуту… Взять и всё разрушить в обмен на сиюминутные сексуальные забавы…»
Сын его ждал. Он радостно побежал к отцу навстречу. Когда Дима вошёл в квартиру, Таня сдержанно улыбалась. Он привез замороженную венгерскую курицу и протянул бывшей жене тридцать рублей на жизнь. Это были алименты за сына. Потом они сидели на кухне и пили чай с вареньем. Сын забрался к Диме на колени, и всё время спрашивал: «Пап, ты долго у нас будешь?». Дима что-то отвечал, но сердце его рвалось на куски от этих вопросов. Ему хотелось зарыдать и навсегда остаться с женой и сыном, но его дурацкая гордость не позволяла ему сделать это. Потом он ползал с сыном по полу в большой комнате и играл с ним в машинки, затем они рассматривали картинки в детской книге, а потом опять играли в машинки и в солдатиков. Кроме того, они смотрели телевизор, а после этого Дима учил сына играть в шахматы. Вечером они опять сидели на кухне и ужинали, и Дима очень боялся, что сын опять начнет задавать вопросы, которые будут выворачивать его душу. Часов в десять вечера Дима быстро простился и быстро пошёл по скользкой дорожке к метро. «Всё, визит закончен! А сколько этих визитов будет впереди?» – об этом Дима не думал… Ему было очень грустно вот так, поздним вечером, оставив расстроенного мальчика с не менее расстроенной мамой, ехать куда-то через всю Москву, на какую-то Кантемировскую, где его ждала Ляля.
Ляля (Лариса Ивановна) к его приезду оказалась уже сильно пьяной и не была расположена ни к разговорам ни тем более к любви.
Наступила следующая неделя. Андрей не звонил, и Диме тоже не хотелось ему звонить. Он с головой ушел в написание своей диссертации по Югу Африки, но писалась она чрезвычайно тяжело. Где-то к исходу недели (а Дима был дежурный по отделу), к нему зашла Галина Ивановна. Она была чем-то расстроена.
– Привет, Димон! Чего не заходишь ко мне? Посидели бы, чайку бы попили…
– Да вот, занят, диссер дописываю…
– А-а-а…
Галина Ивановна помялась и собралась уже уходить, но вдруг спросила:
– А ты Андрея давно не видел?
– Андрея? Да уже целую неделю не видел. А что, с ним что-то случилось? Почему ты спрашиваешь у меня? Ведь последнее время именно ты больше проводила времени с ним…
– Да пропал он куда-то… Не звонит, сам на звонки не отвечает, вот я и подумала, может, ты знаешь, где он?
– Жена его приехала из гастролей, ты в курсе?
– Да, – печально ответила Галя, – я в курсе.
– Наверное, он с ней время проводит, – ехидно заметил Дима, – вот жена уедет на гастроли, так сразу он и проявится.
– Ты так думаешь?
– А чего тут думать? Это очевидно.
– Дим, может, ты позвонишь ему? Он мне ещё один телефон оставил. Говорит, это телефон его матери. Позвони, пожалуйста, а то мне неудобно.
И Галина Ивановна сунула под нос Димы номер телефона и вышла из его кабинета. Дима не хотел звонить Андрею ни сегодня, ни завтра, вообще никогда, но Галина Ивановна попросила, а ей Дима не мог отказать. Он набрал номер.
Ответила женщина, по голосу – лет шестидесяти:
– Вам Андрея? Вы знаете, он будет сегодня вечером. А кто его спрашивает, а? Дмитрий? Хорошо, я передам.
Всё, разговор закончен, и трубка на том конце положена.
Через десять минут в отдел опять зашла Галина Ивановна:
– Ну что, Дим, позвонил?
– Да позвонил, позвонил… Что ты так колотишься со своим Андреем? Человек женат, работает в епархии, кажется, у самого Питирима…
– А почему ты с таким сарказмом мне это говоришь? Просто ты, Дима, ему завидуешь, вот в твоем голосе ехидство и проходит. Ты неудачник, Дим. Понял? Вот этим всё и сказано.
Волна страшной обиды поднялась в груди Димы: «Да, может быть, у него сейчас не самое удачное время. Да, может быть, он завидует Андрею, его деньгам, его уверенности и удаче. Но зачем Галине Ивановне бить его, Диму, ниже пояса, он не понял…». Дима резко встал со стула и выскочил из комнаты. Он зашел в туалет и, включив холодную воду, долго полоскал свое лицо. Вода отрезвляла. Постояв так минут двадцать, он пришел в себя: «Я молодец, я не попался на провокацию. Я молодец, сдержал свой гнев и не нагрубил Галине Ивановне, а то сорвался бы и нагрубил бы ей… Что хорошего было бы в этом?». Успокоившись, Дима вернулся в отдел. Галины Ивановны там уже не было. Он сел и начал, было, снова писать свою диссертацию… В это время зазвонил телефон.
– Алло, алло, говорите! Вас слушают…
– Привет, старик, звонил? Мамаша передала, что ты звонил. Откуда телефон знаешь? А… Галина Ивановна дала… Значит так, давай сначала по делу. Коран мне взял в библиотеке, как я просил? А, видишь, забыл… Плохо это, старик. Возьми, пожалуйста, не забудь. Дальше. Галя говорила, что какая-то ваша сотрудница хочет продать питьевой спирт. Узнай подробнее, сколько бутылок, и что она хочет за него. Дальше. На днях ты мне очень понадобишься, наш договор остаётся в силе. В чём будет заключаться дело? Не спеши, скоро узнаешь. Да, передай Галине Ивановне, что я пока занят на работе. Питирим уехал за границу, и часть его работы возложили на меня. Как освобожусь, так ей сразу же позвоню. Что ты спрашиваешь? Почему я ей сам не звоню? Старик, ты же знаешь, какие женщины нервные и подозрительные… Я тебя очень прошу объяснить ей ситуацию, ты же её друг… Кому как не тебе успокоить её? Всё, пока, дня через два встретимся.
Дима положил телефонную трубку на аппарат и покрутил головой, удивляясь тому, до чего же этот Андрей деловой: «Всё помнит, и, как Наполеон перед сражением при Ватерлоо, диктует своим секретарям одновременно несколько писем. Жене, любимому сыну, маршалу Груши, губернатору Корсики… Хоть и противный этот Андрей, но всё же, на удивление, очень энергичный и хваткий малый… Как бы мне вот так?.. Заниматься сразу несколькими делами! А то сижу, пишу эту дурацкую диссертацию о стране, в которой никогда не бывал, и вряд ли когда-нибудь буду».
Приехав домой на Кантемировскую, он нашел Лялю опять пьяную и очень агрессивную:
– А, приехал? Что же ты сегодня к своему сыну не едешь? Надо бы каждый день ездить!
– Ляля! Что с тобой? Опять напилась, да?
– Я тебе, блядь, не Ляля, а Лариса Ивановна! Как же ты меня, Дим, достал! Тебе бы меня каждый день трахать, а что касается моего настроения, моей внутренней сущности, тебе по херу…
– Деточка, что с тобой случилось? Я к тебе так хорошо отношусь…
– А мне не надо твоих отношений! Мне нужна семья, а я вижу только трах и трах… С понедельника по воскресенье, и больше ничего… Ты чего, думаешь, что я нормального мужика не найду? Да вон их сколько ходит, и все на меня пялятся… Только ты один у нас трахальщик, а остальные говно? Очень ошибаешься! И у остальных хер не меньше твоего…