Фарфоровые куколки
Шрифт:
— Та самая?
Мой кумир? Та, что дает мне силы и вдохновение?
— Да, она живет в седьмой квартире, — продолжила Руби. — Она чаще всего в разъездах, поэтому я еще пока с ней незнакома, но как-то дверь в ее квартиру была открыта, и я увидела пару пятипалой обуви, висевшую на карнизе. — Она немного помолчала, потом добавила: — Если ты будешь жить со мной, то у тебя будет своя комната.
— Сомневаюсь, что Грейс осилит арендную плату, — вставила Элен.
— Ей не придется об этом волноваться. Я прекрасно зарабатываю. К тому же, — добавила она, ущипнув меня за щеку, — за мной должок.
Она
— А как же Джо? — спросила я.
Руби постучала ногтями о стол.
— Я тебе уже говорила. Нас ничего особенного не связывает.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Элен.
— Между нами ничего нет. Мы просто приятели.
Мне на ум тут же пришли злобные тройняшки. Но потом я подумала о сестрах Лим и об их работе с раннего детства. В этих тройках одна из девочек всегда выступала заправилой, вторая полностью ей подчинялась, а третья была аутсайдером. Но кто заправлял в нашей компании — Руби, Элен или я? Руби — Принцесса Тай? Элен, потому что с точки зрения китайских традиций положение замужней женщины было выше нашего? У меня не было ничего, я терпела одну неудачу за другой. Но сейчас девушки оспаривали друг у друга меня, и в этой единственной ситуации я обладала неким реальным весом. А значит, мое решение могло повлиять на дальнейшую судьбу. В первую очередь надо думать о себе.
— Я с радостью поселюсь с тобой, Руби, — сказала я. Мне хотелось, чтобы это прозвучало легко и чтобы она ощутила, что оказывает мне любезность. Я буду жить в одном здании с другими звездами, и это не может не отразиться на моем статусе.
Через каких-то четыре месяца агентство «Ассошиэйтед Пресс» направило репортера и фотографа к Руби, чтобы они следовали за ней, звездой, и мной, ее подружкой, для создания выпуска, который должен был называться «Сделано в Китае».
В тот день мы с Руби проснулись рано, около полудня, чтобы успеть накраситься и сменить хлопковые ночные рубашки на шелковые пижамы. Мы распустили и расчесали волосы и нанесли по капельке духов «Принц Матчабелли» за уши. Потом мы отперли двери и вернулись в свои комнаты, в постели, в ожидании стука в дверь, который должен был раздаться в два часа пополудни.
— Войдите! — воскликнула Руби, когда в дверь постучали.
Потом Принцесса Тай и я по очереди зевали и потягивались на камеру. После этого я проследовала в спальню Руби под щелчки фотографа и села на край ее кровати. Репортер спросил, правда ли, что мы лучшие подруги, на что мы в один голос ответили:
— Конечно!
Этот выпуск потом выйдет в газетах по всей стране, включая «Уорт Джорнал Газет», «Оукланд Трибьюн» и многие другие. Под фотографией в спальне будет стоять подпись: «Девушки, рожденные в Китае, желают спокойной ночи соловьям и доброго утра жаворонкам».
Потом мы с Руби переодеваемся и ведем молодых людей на прогулку по Грант-авеню, во время которой приветственно машем прохожим. Кто-то из этих людей отворачивается, завидев фотоаппараты, кто-то с энтузиазмом улыбается. Мы входим в «Шю Чонг Тай» — магазинчик, торгующий самыми разными средствами для ухода за собой, созданными на родине Элен для женщин возраста ее матери.
— Мы приходим сюда за китайской косметикой, — делится своим секретом с репортером Руби. — Я накладываю на лицо этот крем до тех пор, пока моя кожа не становится похожа на белоснежный шелк. — Кончиком пальца Руби наносит немного крема мне на скулу, чтобы продемонстрировать, что именно она имеет в виду.
Затем тянется к еще одной коробочке.
— Мы пользуемся этим гелем, чтобы фиксировать укладку волос. Вот, смотрите, он работает лучше, чем завивка.
На самом деле мы не ходим в подобные магазины и не пользуемся этими средствами, а совершаем покупки в универмаге на Юнион-сквер.
Потом мы пошли по магазинам одежды. Садились на диван в шоу-руме. К нам подходили продавщицы и спрашивали, что нам показать: дневное платье, коктейльное платье или официальный костюм? И какой материал мы предпочитаем — шелковый муслин, панбархат или крепдешин, креп-жоржет, поплин или муслин? Мы называли размеры, а продавщица отправлялась на склад и выносила оттуда нам наряды, которые мы либо одобряли, либо нет. Если мы желали что-то примерить, то нас сопровождали в примерочные.
К фотографии из магазина в Чайна-тауне была такая подпись: «Эти две фарфоровые куколки, поверьте, совершенно живые, прогуливаются по тем же самым улицам Чайна-тауна, по которым ходила китайская мафия. Шубки накинуты поверх нарядов по последней западной моде. Стилисты заявляют, что красавицы-азиатки одеваются с большим вкусом и практичностью, чем их западные товарки».
Когда мы прибыли в «Запретный город», Чарли поклонился репортеру и фотографу, которым ничего не оставалось, как поклониться в ответ. Ох уж этот Чарли!..
Когда я получала свою первую зарплату после возвращения из Лос-Анджелеса, он попросил меня закрыть за собой дверь в его кабинет, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз. Я помнила о его привычке убеждать артистов оставлять деньги ему на хранение, но сейчас клуб действительно процветал.
— Я обещал «Китайским танцующим влюбленным» триста долларов в неделю, — сказал он. — Эта сумма должна была делиться на троих, но у нас не все пошло так, как мы планировали, да? Я должен тебе пятьдесят долларов, но… в общем, держи.
И он подтолкнул по столу ко мне три пятидесятидолларовые банкноты, то есть ту же сумму, которую сейчас зарабатывали Элен и Эдди.
— Это за то, что я пудрю Руби? — уточнила я.
— Если это ей нужно, чтобы быть довольной, то и я доволен.
— А Иде ты столько же платил?
— Вот еще! Но Руби нужна ты. Если ты не хочешь ей помогать — дело твое. Вот только послушай моего совета: это она вернула тебя сюда. И избавиться от тебя ей будет так же легко. Звезды, они такие… А теперь бери деньги.
Широкий жест Чарли изменил мою жизнь. Без этих денег я бы не смогла ходить с Руби по магазинам, купить себе котиковую шубку, ежемесячно отправлять денежные переводы через «Вестерн Юнион» на имя мисс Миллер, чтобы она передала их маме, и продолжать откладывать по двадцать долларов в неделю. Я по-прежнему выполняла пожелание матери воздерживаться от связи с ней напрямую. Переводы через «Вестерн Юнион» позволяли мне сохранить инкогнито — я по-прежнему не хотела, чтобы отец знал, где меня искать.