Фарфоровый поезд
Шрифт:
После обеда Марта и До повели Тима в вагон, который они назвали «мастерская».
– Когда поезд проезжает мимо каких-нибудь интересных мест, мы стараемся их почувствовать – как сегодня. Мы довольно часто так делаем – рассказывала Марта, идя по какому-то узкому коридору, освещённому электрическими лампами и почти сплошь увешанному картинами, – Тим понял, что он проходит внизу, под полами больших залов. – И, если встречается необычная история или вещь, ну или наоборот – какая-нибудь вещь или ситуация становятся очень уж привычными, я делаю фигурки. Это вроде словаря, а точнее, каталога: занёс в него что-нибудь – и это уже навсегда остаётся в мире.
Идущая позади До рассмеялась:
– Марта, я думаю, Тиму надо объяснять как-то попроще!
– Да нет, я понимаю… в общем. А что такое виверра?
– Это такое животное… Если хочешь, Книжник тебе покажет. Или До найдёт фигурку виверры, но это сложнее – сам видел, сколько у нас этого добра.
– А разве вы расставляете их не в каком-то определённом порядке?
Марта остановилась и внимательно посмотрела на Тима.
– В мире вообще мало порядка. Ты вот видел, чтобы на одном поле росли только грибы, а на соседнем – только васильки? Да и в голове у людей обычно путаница: сейчас думают об одном, а через секунду – совершенно о другом. Вот и у нас не получается навести порядок.
Возле картины, изображающей лилии на пруду, Марта начала подниматься по узкой железной лесенке наверх. Тим обернулся к До:
– А почему мы пошли здесь? Наверху же интереснее!
– Вот именно. Ты бы и не дошёл – стал бы глазеть и отвлекаться!
Лесенка привела в тамбур, откуда можно было войти в мастерскую. Тим ожидал увидеть что-то вроде сарайчика, засыпанного стружкой,с каким-нибудь столярным инструментом и железками, – в его краях мастерские обычно выглядели именно так, – а попал в зал, напомнивший аптеку в Гринтауне: на полках вдоль стен стояли всевозможные склянки то ли с порошками, то ли с кремами разных цветов. Книг и фигурок здесь не было. А в середине находился длинный стол со светящейся полупрозрачной поверхностью. Тим заглянул вниз, но никаких лампочек под столешницей не увидел.
– Хм, просто ещё одно чудо!
Марта улыбнулась.
До быстро пробежала вдоль полок, хватая склянки.
– Пожалуй, так?
– Не спеши. Тим, вспомни, что ты видел и чувствовал, когда мы проезжали через город. Что тебе показалось… особенным?
Тим задумался. По правде говоря, особенным – даже фантастическим – было уже то, как они втроём проникли в жизнь и чувства людей. Тим словно бы сам нёс холодное мороженное и проводил по колючей щеке перед зеркалом в ванной комнате, настолько живыми и настоящими были пришедшие извне ощущения; словно бы он сам переживал за заболевшего ребенка, радовался удачно написанной строке газетной новости; словно это у него кололо в боку, когда пропал спрыгнувший с балкона толстый рыжий кот по имени Шон (чёрт, его звали Шон!), и стучало в висках оттого, что было непонятно, где же искать этого домоседа, впервые оказавшегося на улице…
– Марта, а тот человек нашёл своего кота?
– А вот это мы сейчас и узнаем. – Марта быстро кивнула До, и та принесла ещё пару склянок. Когда их содержимое высыпалось на стол, Марта вытянула руку вперёд и начала водить ладонью над столешницей. Она ни к чему не прикасалась, но разноцветные порошки и пасты пришли в движение, смешиваясь и образуя пока совершенно непонятные узоры.
До встала позади Тима, положила руки на его плечи и прошептала в самое ухо:
– А теперь молчи!
Марта продолжала водить ладонями, пристально глядя на стол. Наконец разноцветная масса стала походить на что-то узнаваемое: одна часть приняла форму человеческой фигуры, другая – дерева; из третьей вскоре сложился рыжий полосатый кот, а рядом с ним появился ярко-красный столбик – Тим вспомнил, что это водяная колонка, какие бывают на городских улицах. Когда рисунок на столе стал чётким, Марта высыпала на него содержимое ещё одной банки и вдруг резко подняла обе руки вверх. Как листья, увлечённые ветром, частички вещества на столе метнулись вслед за ладонями Марты – и застыли в виде объемных фарфоровых фигурок. Перед Тимом стоял пожилой мужчина в сером широком плаще и с зонтом под мышкой; он держался рукой за сердце и, болезненно скривив лицо, с тревогой смотрел вдоль улицы; над ним возвышался каштан с тремя воронами на нижних сучьях, а прямо перед мужчиной была колонка, из-за которой на хозяина тайком глядел злорадно ухмыляющийся толстый кот.
– Ну конечно, он нашёл его! Разве такая зараза сбежит от сытой жизни! – До, вальсируя вдоль стола, собрала склянки, на дне которых осталась разноцветная субстанция, и расставила их по полкам. – Тим, но почему ты подумал именно о них? Что в них особенного?
Мальчик пожал плечами:
– Просто раньше я не думал, что можно чуть не умереть всего-навсего из-за какого-то там кота. Они же всегда возвращаются!
– Тогда понятно, – пропела До, хотя Тиму показалось, что она заранее знала ответ.
Марта поправила завернувшиеся кружева на рукаве платья и хлопнула в ладоши:
– Ну-с, пойдём ставить новых пассажиров на место.
Она взяла дерево, До – кота и фарфоровую колонку, а Тиму достался пожилой джентльмен – Марта не забыла даже торчащий из кармана плаща клетчатый платок. И то, что одна из пуговиц еле держалась на нитке.
В соседнем вагоне с бронзовыми лестницами и зелеными цветастыми обоями процессия остановилась.
– Так, кто самый молодой? – воскликнула Марта. – Самый молодой Тим. Беги, ищи свободную полку.
Полка нашлась на верхнем ярусе. Расставив фигурки, они постояли, ещё раз вспоминая историю человека с котом.
– Марта, а если бы эта история закончилась не так хорошо?
– Значит, мы бы не стали её рассказывать. Видишь ли, плохое происходит в мире и без нашего участия. Умирают люди, тонут корабли. Начинаются войны… Ну, ты знаешь. Я никогда не хотела сохранить это. Конечно, есть кое-какие истории… Где-то тут должен стоять врач, который помогает раненному солдату…
– Это в другом вагоне, – вставила До.
– Да, в другом вагоне… Но там есть надежда. Если её нет – зачем такая история? И всё же они случаются. Снова и снова. Это уже не в нашей власти. Но мы будем рассказывать другие – да, Тим?
Уже несколько дней поезд ехал сквозь лес, и кроме редких небольших городков смотреть было особо не на что. Тим читал, разглядывал фарфоровые фигурки или разговаривал с До и Книжником. Тот, как оказалось, имел просто уникальную память: стоило спросить о какой-нибудь вещи, и он отправлялся именно в тот вагон и именно к той полке, где стояла нужная книга.
– Но их же тут тысячи! – удивлялся Тим.
– Десятки тысяч, – поправлял Книжник. – Просто помню – и всё. Главное – потом всегда ставить на место.
Тим листал толстенные альбомы с рыбами и кораллами, читал про отважных путешественников, пытался понять запутанные стихи какого-то поэта, который выстраивал строчки в виде геометрических фигур, и несколько раз пробирался в кабину паровоза, пытаясь увидеть таинственного Кра, – но она всегда оказывалась пустой. А главное, в этом странном мире продолжало происходить нечто, чему у Тима пока не было объяснений.