Фарос
Шрифт:
Он отсалютовал устремившейся к нему паре. Воин с топором склонил голову. Глефщик никакого ответного уважения не проявил.
Жужжащие зубья разрезали воздух. Воин резким движением перехватил глефу, взявшись за древко у головы и центра, и сделал выпад в капитана. Адалл ушел из-под ложного удара. Второй воин, последовавший сразу за братом, уже опускал топор. Без сомнения, он рассчитывал воспользоваться тем, что внимание противника оказалось сосредоточено на его товарище, но Ультрамарин не поддался на уловку. Меч принял на себя удар топора, породив ослепительную актиниевую вспышку и взрыв столь громкий, что в шлеме сработали шумоподавители. Адалл
В его движениях появилась сознательность, и он отступил, решив быть внимательнее со своим противником.
Повелители Ночи пробились на галерею, и там завязался яростный бой: последняя горстка Ультрамаринов продавала свои жизни так дорого, как только могла. Их ненависть к предателям пересилила мрачное удовольствие, которое Повелители Ночи получали от битвы, и на мгновение им удалось оттеснить врагов назад. Это была последняя победа, да и той предстояло радоваться недолго.
Многие смертные члены экипажа предпочли застрелиться, чтобы их не взяли живыми. Последних Ультрамаринов сбросили с галереи и пронзили оружием с пилообразными лезвиями или, взяв в тиски, застрелили. Кровь блестела повсюду. В зале, где совсем недавно стоял холод, теперь было жарко от битвы, шумно от грохота мощного оружия и душно от фузелинового дыма.
Адалл продолжал сражаться и уже достал болт-пистолет. Повелители Ночи — те, кто не тащил кричащих пленников из зала, — встали рядом с ними кругом. Один поднял болтер, намереваясь выстрелить Адаллу в спину. Адалл видел это, но в тот момент отражал несогласованные атаки пары воинов и не мог как-то помешать ему. Он ждал финального выстрела, не переставая сражаться, но предатель в разукрашенной броне магистра когтя покачал головой, постучал по собственному оружию, и воин опустил болтер.
Значит, ему хотя бы позволят умереть с честью.
Двое атаковали его снова и снова. Он редко попадал, а когда это все же случалось, снаряды из болт-пистолета не ранили их, а лишь вынуждали отступить, пока в магазине не осталось патронов, и ему пришлось отбросить оружие.
Он избрал своей целью глефщика. Адалл был знаменит своей скоростью и отлично владел клинком, что не раз обеспечивало победу над братьями, но еще ни разу его способности не подвергались столь суровому испытанию.
Глефщик помедлил, и Адалл изменил направление атаки, чтобы отогнать воина с топором. Тот блокировал удар, слегка повернув голову топора, но это дало Адаллу достаточно времени, чтобы скользнуть в пространство между ними, где их большое оружие было неэффективно из-за близости к противнику. Он сильно ударил обладателя топора локтем в горжет, оттолкнув назад, и сделал выпад мечом к груди второго.
Клинок не достиг цели. Воина скрыла полоса белого света, а затем Адалл увидел, что его рука исчезла. Искореженные обломки меча упали на пол.
Их командир поднял дымящуюся волкитную серпенту.
— Браво, — оценил капитан, — но нужно поторапливаться. Становится скучно, к тому же не хочется отставать от графика. — Он держался надменно, отчего сразу же вызвал у Адалла отвращение. — Келленкир, Келлендвар, прикончите его.
Глефщик замахнулся оружием и ударил Адалла древком чуть выше лодыжек, опрокинув его на пол.
— Я его возьму.
Второй воин, держащий свой топор поперек живота, взглянул на него:
— Он заслужил быструю смерть. Он хорошо сражался.
Воины выжидающе посмотрели на своего командира.
Командир когтя покачал головой:
— Только не он. У него был шанс. Келленкир, делай с ним, что хочешь, но помни, что ты уже дважды у меня в долгу. Один раз — за свою жизнь, второй — за его смерть.
Глефщик, Келленкир, неохотно поклонился магистру когтя.
— Свяжитесь с лордом Крукешем, скажите ему, что станция моя… — Магистр когтя нахмурился и исправился: — Его.
Он окинул взглядом разрушения.
— Потери чрезмерно велики. Если так продолжится, желание Крукеша исполнится и я погибну. Чего ждете? Унесите его! — властно бросил он. — Его несговорчивость слишком дорого нам стоила.
Келленкир наклонился к Адаллу и прицепил ему на броню какой-то предмет. Тот выбросил в доспехи мощный заряд энергии, и дополнительные мышцы сократились, а экран шлема погас. Гул силового генератора резко понизился до тишины. Доспехи больше не работали.
— Теперь ты увидишь другие мои умения, Ультрамарин, — сказал глефщик.
Он махнул двум воинам, чтобы те подняли капитана.
Смерть Адалла в итоге не была ни быстрой, ни героической.
Глава 16
Разграбленный город
Площадь ужаса
Нежданное спасение
Укрывшись в заброшенной ферме, 1-я Сотинская смотрела, как горит их город.
По Сотополису разносился звук выстрелов — жуткий грохот болтеров, который даже с такого расстояния ни с чем нельзя было спутать. Небо над легионерским кастеллумом периодически освещалось огнем из пушек. Пламя захватило центр города и уже катилось по окружающим полям агриколума. Серпы огня раздувались морским ветром и жадно въедались в сухие посевы.
— Они все сжигают, — сказал Боларион. — Зачем так делать?
Вителлий разглядывал Сотополис через полевой бинокль.
— Это не завоевание. Они все уничтожают.
— Я слышал, что предателям нужны убийства, а не согласие. Может, это Пожиратели Миров? — дрогнувшим голосом спросил Говениск. — Они вырезают всех, кого встретят, для развлечения.
— И они даже не худшие из них, — пробормотал Боларион.
— Каков план, лейтенант? — спросил Мерик. — Нам нельзя спускаться всем вместе. Нас заметят.
Солдаты наблюдали за городом из главного здания фермы — длинного одноэтажного дома, к которой был пристроен хлев для скота. Сотинцев долго уговаривали переселиться в город, и ферму оставили от силы пять лет назад.
Сота жадно отобрала принадлежавшую ей когда-то землю. Пастбища почти исчезли под молодыми скородеревьями. В дворовых постройках, от которых остались лишь квадраты без крыши, покачивались рощи. Деревья росли даже из куч мусора, пробивая корнями стены и постепенно разрушая здания. Но главный дом еще стоял, крыша с потрескавшейся глиняной черепицей никуда не делась, в окнах оставалось драгоценное стекло. Внешняя стена была почти цела. Ферма расположилась на широком уступе у подножия горы. Сзади уступ оканчивался высокой скалой, в которой зиял вход в одну из пещер Фароса. Спереди тоже высились скалы. От Сотополиса к плато вела тропа, переходящая в вырубленную в скале лестницу. Обрыв впереди был достаточно высоким и давал хороший обзор города, а край его так оброс, что солдат не было видно. В целом ферма представляла собой отличное естественное укрепление, и взвод рассредоточился по уступу, погрузившись в безмолвное ожидание.