Фартовые деньги
Шрифт:
Казан и сам не относился к числу безудержных альтруистов-благотворителей, и не очень верил, что таковые вообще существуют. Ясно, что Ларев и примкнувший к нему Механик неспроста сделали эту запись. Скорее всего за свои услуги они потребуют от Шуры какую-либо сумму. А заодно и с Вити, поскольку во время поездки к Фыре собирались мочить именно его. Причем то, что Ларев не отказал Ухану и Борману, а потребовал свести его напрямую с основным заказчиком, как бы намекало: Шура, если ты не дашь за свою голову столько, сколько нас устроит, мы продадим тебя тем, кто не поскупится. И срок на раздумье, как видно, отводился не слишком большой. Дальнейший ход разговора
«— А вы потом не пожалеете, господин Ларев? Я понимаю, есть такая исконно русская черта: „Что имеем — не храним, потерявши — плачем“. Всегда хочется на минимум риска сыграть. Но бывает так, что люди, которые не захотели рискнуть, потом локти кусают. Иногда от них большие деньги уходят и другой раз уже не показываются.
— Согласен, бывают такие случаи. Ну вот и объясни мне, корешок, какие такие деньги от меня уходят. А я послушаю. Начинай! Рассказывай!
— Владимир Васильевич, может, вы сами что-то предложите?
— Не-ет, дорогой, ты заказчик, стало быть, сам предлагай цену. А я лично вполне доволен тем, что есть.
— Ну тогда хотя бы стартовую сумму назовите.
— Тут у нас не аукцион. Я сказал, что меня устраивает, выражаясь по-умному, статус-кво. И вмешиваться в ваши внутриобластные дела мне нет никакого резона. А ты, если на то пошло, просто не готов к разговору. Потому что ты, хоть и побольше стоишь, чем Ухан, все равно не сам за себя играешь. Я в своем районе — туз, а ты при короле Шуре больше, чем на валета, не тянешь. Кстати, как его здоровье?
— Пока без осложнений. А что, есть другие данные?
— Может, и есть, а может, и нет. В общем, времени у нас не вагон. Если есть настрой продолжить тему, приходите с таким человеком, который может предложить что-то интересное. И, как говорится, отвечать за слова и давать твердые гарантии. А если нет, то езжайте с Богом и считайте, что вам необыкновенно повезло.
— Хорошо. Я позвоню через пару деньков и сообщу, что мы решили…»
В общем, как понял Казан, если через пару деньков Лареву покажут заказчика, предложат нужную сумму и так далее, то речь пойдет уже не только о Басмаче, но и о нем, Шуре, лично.
— Вот видишь, — сказал Механик, останавливая кассету, — какая сложная обстановка складывается? Твой личный зам — тебя продает. Витин сотрудничек тоже небось окладом недоволен. Плохо вы, ребята, с кадрами работаете!
— Знаешь что, Олег Федорович, — задумчиво произнес Казан, — я в своих кадрах как-нибудь сам разберусь. И вообще, несмотря на ранение в голову, еще неплохо ею, головой то есть, соображаю. Давай начистоту: сколько вы с меня хотите срубить за эту дружескую услугу? С Басмачом, наверное, договариваться будете отдельно.
— Тут дело сложнее, Александр Петрович, — заметил Механик, — у меня лично с товарищем Басмановым не лучшие отношения. Наверно, ты тоже в курсе, что в результате неправильных и необдуманных действий он понес весной кое-какие потери в живой силе и технике. Ларев, конечно, с ним не ссорился, но ежели кто-то Витю неправильно информирует, естественно, могут неприятности возникнуть. Вообще-то мы свой вариант запустили, который, возможно, дело слегка поправит. Но бывают, как известно, вещи, которые не предусмотришь. Так вот. Раз уж судьба тебя к нам привела — голову даю на отсечение, что чисто случайно! — ежели ты нам поможешь в переговорах с Витей, то денежные вопросы отойдут на второй план…
Со стороны просеки послышался нарастающий гул двигателя. Через пару минут у ворот притормозил пыльный «Ниссан-Патрол».
Как видно, он был очень удивлен, увидев Шуру Казана.
— Привет честной компании… — произнес Ларев. — Если не ошибаюсь, Казанков Александр Петрович? Какими судьбами?!
— Да вот, господин Еремин, как оказалось, решил сервисные услуги бесплатно оказывать… — скромно отозвался Шура. — Здравствуйте, Владимир Васильевич!
— Извините, если что не так… — пожимая Казану руку и поглядывая с подозрением на «украшающие» его бинты, сказал Ларев.
Механик сообразил, что хозяин подозревает, будто бинты являются последствием «сервисных услуг», оказанных Шуре, и поспешил успокоить Володю:
— Это все так и было. Мы только мотор посмотрели…
Улыбнулась даже Нинка, которая до того сидела ни жива ни мертва, боясь лишний раз вздохнуть погромче. Обстановка сразу как-то разрядилась. Механик окончательно убедился, что открывал глаза не абы кому, а тому, кому надо, Ларев порадовался, что слухи о смерти Казана оказались сильно преувеличенными, сам Казан как-то исподволь сообразил, что оказался в кругу людей, гораздо меньше заинтересованных в его смерти, чем он думал.
Однако возникшее в комнате нервно-веселое оживление имело одно следствие, которое было на первый взгляд совсем малозначительным. От этого шума проснулся Шпиндель, мирно дрыхнувший на печке. Хлопая заспанными глазами, Колька поглядел из-за трубы в комнату и почти тут же увидел Нинку, сидящую у стола в компании Ларева, Механика и прочих. Сонливость со Шпинделя как рукой сняло.
Мать честная! Эта самая страшная женщина, которую только доводилось встречать, сидела здесь вместе с Федоровичем и Ларевым! Да они, оказывается, одна контора! Шпиндель сразу почувствовал жжение в тех местах, которые пострадали от Нинки. И одновременно его охватило горячее желание немедленно бежать отсюда куда подальше. А потому Шпиндель, не раздумывая долго, спрыгнул с печки и, как был, то есть в одних трусах, выскочил на двор. Пронесся мимо собачьих будок — Казбек и Лайма, слава Богу, еще сидели на цепи, — а затем бегом припустил к лесу.
— Живот, что ли, схватило? — озаботился Механик, который оказался единственным, кто обратил внимание на излишнюю поспешность Шпинделя. Нинка только обернулась на топот, но рассмотреть лицо не успела. Остальным и вовсе было по фигу, отчего пацан с печки сиганул. Может, и правда, в туалет срочно понадобилось… Эту же версию высказала Райка:
— Вишен небось обожрался! Перевитаминился, поросенок. Ну ничего, просвищется…
Но с желудком, несмотря на страх, у Шпинделя было все в порядке. Если у него где и свистело, так только в ушах, потому что Колька несся с такой скоростью, которой никогда не показывал ни на уроках физкультуры, ни на школьных соревнованиях. Лишь влетев под прикрытие деревьев, Шпиндель ощутил некое успокоение. Неполное, правда, но все же почувствовал себя чуть-чуть уверенней. Главным образом, потому что обнаружил: никто за ним не гонится, не пускает по следу собак и так далее. Поэтому Колька, промчавшись, если мерить по прямой, метров полтораста, позволил себе присесть на какой-то замшелый бугорок, окруженный деревьями, и отдышаться. Дыхалка у него была не больно здоровая — курил много по жизни, а потому запыхался он здорово. Глотая лесной воздух, Шпиндель помаленьку начал соображать, и чем больше его соображалка включалась в работу, тем больше приходило в голову утешительных и даже успокоительных мыслей.