Фартовый человек
Шрифт:
Продавали пирожные, и Ольга съела эклер. Фима пирожных не ел. Утверждал, что пирожные – это исключительно для девушек, а не для мужчин, но на самом деле просто экономил, только признаваться не хотел.
Потом еще была певица. Она исполнила романс, по содержанию напомнивший Ольге один из очерков из ее любимой рубрики «Суд идет». В романсе на народные слова пелось про страстную полюбовницу, которая предлагает мужчине убить его детей. «Вот тогда мы заживем, заживем…» Мужчина, что характерно, с легкостью соглашается на такое злодеяние, поскольку жены у него больше нет (очевидно, умерла еще в предыдущем романсе),
Экран был закрыт занавесом, как в театре, но потом занавес раздвинулся и пополз в стороны. Открылась неровная белая простыня. Вышла сердитая женщина, выпирающая из белой блузки и полузадушенная брошью под горлом. Что-то сказала, глядя вверх, на невидимого человека. Тотчас затопали сапоги, явился рабочий, беспечный и чуть навеселе, и поправил экран. Затем все они скрылись из виду, и начался фильм.
Это был «Робин Гуд», только, по мнению Ольги, какой-то странный. Начиналось действие в пустыне. По пустыне скакали рыцари в плащах с крестами. Одного звали Хантингтон, другого – Гисборн. Хантингтона Гисборн ложно обвинил в измене, и тот вынужден был бежать от королевского гнева.
Ольга совершенно не понимала, который из героев Робин Гуд и почему дело происходит среди песков, а не в лесу. Но потом многое прояснилось, когда Хантингтон уехал в Англию, взял себе имя Робин Гуд и начал разбойничать в лесах вместе с верными сподвижниками.
В фильме все представлялось Ольге гораздо интереснее, чем в театре. В театре лес, например, изображался нарисованными деревьями – куда более условными с виду, чем даже те, с задника для фотографии. А в кинематографе лес был самый настоящий. Ольга сразу же перестала замечать экран, который перед сеансом пришлось поправлять, чтобы не морщинился, не замечала она и того, что черно-белое изображение подпрыгивает. Она воочию видела далекий день в далекой стране, где Робин Гуд освобождает принцессу и женится на ней. Никогда не существовавший мир внезапно сделался жизнью.
Фима по этому случаю сказал после сеанса, что кинематограф – живое свидетельство прогресса.
Ольга была пленена, оглушена… И вдруг она повернулась к Фиме – такая сияющая и прекрасная в свете уличных фонарей, что Фима даже ахнул. Не замечая впечатления, которое она производила на собеседника, Ольга спросила:
– Фима, а ты можешь меня устроить так, чтобы я работала в кино?
Он надолго замолчал. И пока он молчал, выражение счастливого ожидания постепенно угасало на Ольгином лице. Наконец Фима сказал:
– Оленька, у меня же нет таких связей…
– Если ты меня устроишь в киноартистки, – сказала Ольга страстно, – я за тебя выйду.
О смерти Маруси Гринберг Ольга узнала от Насти, а та прочитала в «Красной газете».
– Не может быть! – усомнилась Ольга.
– Смотри, это она, – настаивала девушка. – Гринберг Мария, двадцати одного года, снимала комнату на квартире пострадавшего… Сходится. Задушена при невыясненных обстоятельствах.
– Да сам доктор
– Зачем ты говоришь такие глупости, Оля! – возмутилась Настя. – Ты ведь так не считаешь на самом деле. Откуда бы доктор ее задушил, когда его самого ограбили!
– А вдруг я так и считаю? – ответила Ольга. – Ну и что с того, что он доктор или что его ограбили! Можно подумать, если тебя ограбили, то ты уже порядочный человек. Я с некоторых пор вообще не знаю, какому человеку верить. Иной раз люди бок о бок сражаются, а потом предают.
Она подумала о Робине Гуде и Гае Гисборне, как они были показаны в фильме. Сперва боевые товарищи, а потом – зависть, донос и клевета.
– Это от характера сильно зависит, – заключила Ольга. И вернулась к изначальной теме: – А что про Марусю еще написано?
– Да ничего…
– Она ведь была сумасшедшая, – напомнила Ольга.
– Не сказано. Написано, что устроилась на работу, вела себя положительно. Доктор Левин о ней отзывается с симпатией. Вряд ли это он ее убил. Нет, я так не думаю. Психология совсем другая. Согласно психологии, он, наоборот, должен был бы очернить свою жертву, показать, что правильно поступил, убив ее.
– Почему? – удивилась Ольга. – Это же выдаст его намерения.
– Они о таком не думают, что их что-то выдаст, – заявила Настя. – Человек по своей природе вовсе не злодей. Он должен всегда найти себе оправдание. Убийца оправдывает себя тем, что убитый, дескать, был скверным типом, недостойным жить, и все такое. Поэтому-то психология так часто помогает раскрыть преступника.
– Умная ты девушка, Настя, но иногда такие глупости говоришь! – сказала Ольга в сердцах. – А Марусю наверняка налетчики убили.
– Ты же только что твердила, что доктор.
– Это я так, чтобы тебя позлить…
Обе замолчали, и вдруг им стало очень грустно. С Марусей они расстались уже довольно давно – если судить по нынешним временам, когда и месяц считается за долгий срок, – но только сейчас начали за ней по-настоящему скучать. Даже мысль о том, что не придется возвращать Марусе ее красивый воротничок, навевала на Ольгу уныние и тоску. Вот так уходит человек навсегда, больше не пошепчешься о тайном, не выпьешь вместе чаю, не вернешься со смены с подругой, всегда готовой поболтать и помечтать… Странно, что Марусю сгубила любовь. Маруся ведь была совсем простая. Не маркиза, даже не дворянка.
– Согласно психологии, обычно с ума сходят люди хорошо образованные, начитавшиеся книг, – заметила по этому поводу Настя.
Ольга не выдержала:
– Ни гроша, похоже, она не стоит, эта твоя психология.
Настя не стала возражать и спорить. Вздохнула да и признала:
– Выходит, так…
Юлий долго колебался – пересказывать ли Ивану Васильевичу легенду о Фартовом человеке. С одной стороны, эта история как будто бы снимала с Юлия все подозрения, потому что какой у Юлия фарт! Попадался сразу – и порой за то, чего вовсе не совершал. С другой стороны, Юлий не без оснований подозревал, что следователь попросту посмеется над ним. Не в лицо, конечно, и не откровенным смехом, а просто глянет с юмором – и все, прощай, Юлий, иди вешайся, потому что если на тебя эдак смотреть начинают, твое время коптить небеса явно иссякло.