Фарьябский дневник
Шрифт:
Глава XIV
23 сентября 1982 г. Провинция Фарьяб. В долинах полным ходом идет сбор урожая
Из кишлаков, соседствующих с Джума-Базаром, начали поступать сообщения о том, что в долине участились грабежи караванов с хлебом. Активизировалась и деятельность боевиков, отряды которых сплотил вокруг себя пакистанский ставленник Мавлави Гапур, или Мавлави Кара, – так его прозвали окрестные дехкане.
Мавлави Кара – старейшина группы кишлаков. Богач, имеющий в собственности около ста джарибов земли (около 50 гектаров),
Мавлави Кара – пуштун по национальности, ему 47 лет. Он фанатически предан своему хозяину и идеям исламской партии. Общая численность его формирований достигает от 500 до 800 человек. Костяк – 80 наиболее преданных Мавлави боевиков, большая часть из которых прошла специальную подготовку в пакистанских военных лагерях. Они обучены различным методам диверсий, владеют всеми видами оружия.
Мавлави Кара – неординарная личность. Образован. Обладает ораторскими данными. Способен влиять на умы людей. При проведении митингов в высокогорных районах, наряду с угрозами в адрес правительственных сил, демонстрирует во время своих выступлений и элементы произошедшим с ним чудес. Например, постоянно показывает простреленный в нескольких местах халат, говоря при этом, что в него стреляли кафиры, но Аллах защитил его от смерти, как избранного богом защитника Ислама. Темные, забитые дехкане верят ему и идут в его вооруженные формирования.
Формирования Мавлави имеют достаточные запасы материальных средств. В горных тайниках у них сосредоточено большое количество продовольствия, оружия и боеприпасов. В каждом из 16 кишлаков долины он имеет 20–25 пособников, которые при необходимости по его команде могут в течение одного дня влиться в отряд, тем самым увеличив его численность в полтора-два раза.
Имеются сведения, что люди Мавлави Кара есть в армейском полку, в оперативном батальоне царандоя, в аппарате генерал-губернатора и даже в канцелярии провинциального комитета НДПА и ХАДе (органы безопасности).
Координирует деятельность боевиков в провинции резидент партии «Исламское движение Афганистана» Абдусалом, постоянное место пребывания которого – кишлак Торзоб, что в 40 километрах от Меймене. Он имеет задачу из отдельных формирований полевых командиров создать вполне боеспособную воинскую часть.
Мавлави Кара сначала выступал против такого объединения, но узнав, что если он создаст в провинции Фарьяб крупное формирование, равное по численности хотя бы полку, то получит от своих пакистанских хозяев генеральское звание и, естественно, генеральское жалование, начал активную деятельность.
С теми же курбаши, кто не хотел подчиняться, Мавлави жестоко расправлялся.
Тактика действий формирований, возглавляемых им: нападение на транспортные колонны из засад, минная война, террористические акты в отношении советских солдат и офицеров, специалистов, афганских активистов, ночные налеты на расположение советских войск. Все эти акции планировались только после тщательной разведки, перепроверки информации, которую боевики получали путем подкупа и запугивания.
Курбаши обычно живут у зажиточных афганцев – старейшин кишлаков, духанщиков и других авторитетов.
После ночных боевых акций душманы уходят подальше от места боя в кишлак, переодеваются там, прячут оружие и хоронятся сами, обычно в подвалах домов, в месте, где хранится в кувшинах пшеница, в помещениях для скота, под соломой или под вязанками хвороста.
(Из информации советских военных советников в ДРА)
Однажды в провинциальный отдел ХАД поступила информация, что пакистанские хозяева поставили перед Мавлави Гапуром задачу – большую часть хлеба нового урожая у дехкан забрать и переправить в Пакистан. В обмен на хлеб банды получат более современное оружие и много денег.
На экстренном совместном совещании руководства провинции, советников и командиров афганских и советских частей и подразделений, было принято решение – всеми имеющимися в провинции силами воспрепятствовать вывозу моджахедами собранного дехканами зерна.
В этой операции вместе с афганским пехотным батальоном, оперативным батальоном царандоя приняли участие и мы. Когда наша общая колонна построилась на взлетно-посадочной полосе, с головы еле-еле различался хвост.
Несмотря на то что стояла осень, дневная жара не спадала ниже сорока градусов.
Мы были, благодаря нашим доблестным тыловикам, экипированы кто во что горазд. На мне были шаровары, сшитые из нижней части маскхалата, и курточка, скроенная нашими умельцами из камуфлированной ткани. На ногах видавшие виды кроссовки. На ремне автоматный подсумок с тремя магазинами. На плече автомат. Голову от палящих лучей солнца закрывает выгоревшая панама. Рядом стоит БТР царандоя. Переговариваюсь, пока время есть, с афганским офицером. Так, ни о чем. Он экипирован более солидно. Грубошерстный темно-синий костюм, голову венчает кепи. На груди бронежилет, явно из тех, что успели купить у наших бывших соседей-десантников. На ремне два подсумка с магазинами для автомата, пистолет, болтается каска.
Еще более солидно выглядит афганская колонна, в которой через каждые два-три грузовика с людьми стоят грузовики с кухнями. В них, кроме груды одеял и палаток, с десяток живых баранов, фляги с водой и дрова. Возле прицепных кухонь уже копошатся повара. Заливают в объемистые котлы воду, разжигают топки.
Сколько с афганцами ни воюю, никак не могу привыкнуть к их армейскому базару. К их дымящим в дороге кухням. К их тяжеловесной экипировке. К их беспечности.
Наученные горьким опытом предыдущих операций, когда после первого же обстрела афганцы, бросая где попало машины и другую технику, разбегались по арыкам и оврагам, тем самым сковывая и наши силы, – попробуй минировать, когда на дороге разбросаны как попало машины, а в кювете люди, – мы ставили афганский обоз сзади.
Сформировав колонну, двинулись в зеленую долину. До самого Джума-Базара прошли беспрепятственно. Правда, наблюдатели неоднократно докладывали, что параллельно нашему курсу по хребту на расстоянии больше двух километров движутся конники. Конная разведка была только у Мавлави Кара.
«Значит, он принял наш вызов. Что ж, – думаю, – придется в бою с ним нам красным потом попотеть…»
Для временного лагеря выбрали место за Джума-Базаром, посреди обширного поля.
До темноты прочесали несколько близлежащих кишлаков. Вперед пустили роту царандоя. По первому из кишлаков солдаты шли во всю ширину улиц, заходили в дома, спрашивая дехкан о наличии мятежников. Но как только перешли в следующее селение, сбились в кучу и крались теперь только вдоль дувалов. Нам сразу стало ясно, что в кишлаке боевики.