Фарьябский дневник

Носатов Виктор Иванович

На этой доброжелательной ноте я бы и хотел закончить свой рассказ о моей романтичной, интересной и потому незабываемой работе в Афганистане. Добавлю только, что после возвращения из Афганистана я был приглашен на работу в ЦК ВЛКСМ.

До сих пор очень многие афганцы, в том числе и оставшиеся у себя на родине, поддерживают тесную связь с советскими людьми, отправлявшими свои подарки в далекую северную провинцию Афганистана. Обращаются с различными просьбами ко мне, приглашают к себе.

Откликаясь на их приглашения, я вновь побывал в Афганистане в конце 1997 г., где нашел самый дружественный прием со стороны лидеров северного альянса, организовавших поездку по всем провинциям северного Афганистана. Несколькими годами позже, уже после свержения талибов, по приглашению моих афганских друзей я побывал в Кабуле. В это время в столице проходила Лойя Джирга [17] , на заседания которой я стремился

с тайной надеждой встретить там своих давних знакомых. И не ошибся. Только переступил порог огромного кондиционированного тента, где проходило заседание, и двинулся вдоль рядов, как услышал:

17

Джирга – съезд, собрание.

– Рафик Слава?! («Рафик» в переводе с дари значит «товарищ»).

Навстречу мне поднялся с распростертыми объятиями человек-гора в цивильном костюме. Возглас его был столь громок, что спикер прервал речь, сотни глаз обратились в нашу сторону, а камеры тут же нацелили на нас свои объективы.

Это был Мохаммад Хашим Пайкор, бывший губернатор провинции Фарьяб, лидер Трудовой партии. В тот знаменательный день воспоминаниям нашим не было предела.

Публикации по результатам моих поездок в Афганистан оказали успокаивающее воздействие на многочисленную диаспору афганцев в России и вызвали большой интерес у специалистов Института востоковедения.

Глава XVII

22 ноября 1982 г. Провинция Фарьяб. Районный центр Андхой

Сразу же после Октябрьских праздников мы начали готовиться к поездке в Андхой. Застава, усиленная минометным взводом и отделением станковых противотанковых гранатометов, должна была сопровождать секретаря провинциального комитета НДПА Альборса в его поездке по наиболее удаленному району провинции Фарьяб.

Я ехал замполитом этого подразделения, и потому дел было невпроворот. Надо было подготовить походную ленинскую комнату, глубже познакомиться с нравами и обычаями туркмен, которые составляют основную часть Андхойского улусволи. Большую помощь в подготовке к поездке оказали наши советники.

И вот после непродолжительного полета на вертушках мы приземлились на берегу небольшой речушки рядом со средневековой глинобитной крепостью. Стены ее поднимались над землей метров на восемь-десять, по углам возвышались небольшие башенки. Вход в крепость запирали массивные деревянные ворота, которые при нашем приближении широко распахнулись, выпуская навстречу нам малочисленный свой гарнизон – человек десять солдат с прапорщиком во главе.

До обеда мы познакомились с довольно-таки обширной территорией крепости, окруженной глухой стеной.

Посоветовавшись со старожилами, сразу же решили укрепить наиболее уязвимые участки обороны дополнительными постами, развернули минометный взвод. Меры оказались своевременными, потому что нас в первую же ночь обстреляли из соседнего кишлака. Но после первых же минометных залпов стрельба прекратилась. К моменту нашего прибытия в Андхой, который раскинулся в пятистах метрах от крепости, обстановка была особенно напряженной.

Андхой – один из старейших городов провинции Фарьяб. По имеющимся архивным документам, в пределах нынешнего Андхоя в XVII веке афганский правитель Надир-шах поселил крупное туркменское племя. В XIX веке туркменский вождь Даулет-хан стал во главе всего Андхойского ханства и в 1883 г. вместе с 3 тысячами старшин просил у русского царя подданства.

Современный Андхой является центром улусволи (района), насчитывает около 30 тысяч жителей. Большую часть населения приграничного района составляют туркмены, которые занимаются в основном земледелием и скотоводством. Встречаются также пуштуны и арабы. Район славится своими скакунами и коврами. В Андхое создан комитет НДПА, который частично оказывает влияние на политическую жизнь в городе. Органы народной власти еще не пользуются достаточной силой и доверием населения, и потому на жизненный уклад в улусволи особого влияния не оказывает.

Город со всех сторон обложен бандами непримиримых, главари которых оказывают влияние на дела в городе через своих людей в партийных органах и органах народной власти. Внутри руководства улусволи сторонники фракций «Хальк» и «Парчам» все упущения и промахи в работе валят друг на друга. Реальной силой, на которую можно опереться в Андхое, является районный отдел ХАД.

(Из информации советских военных советников)

Используя рекомендации советников, мы в первые же дни пребывания в крепости установили негласный контакт с начальником районного отдела ХАД. Им оказался худощавый, спортивного вида человек лет тридцати. Тонкие,

правильные черты его лица, голубые глаза, пронизывающий и в то же время доброжелательный взгляд из-под тонких, как у девушки, бровей, резкие оценки существовавшей в улусволи обстановки с первых же минут знакомства вызвали у нас чувство доверия и приязни. Молодой человек походил чем-то на Сахиба, моего афганского друга, оставшегося в Меймене. Чем-то похожи были и их биографии. Правда, хадовец был из семьи обеспеченной, к началу Саурской (Апрельской) революции он учился в Кабульском университете, сотрудничая с НДПА, а когда настала пора защищать революцию, с оружием в руках пошел добровольцем в рабочую дружину. Учился в Харькове. За время учебы у него появилось много советских друзей, с которыми он переписывается до сих пор. Он показал нам фотографию своей невесты. С цветного фото глядела на нас чернобровая и черноглазая украинская красавица, взгляд которой так и просился в строчки: жду, надеюсь, верю.

Хадовец немного говорил по-русски, но считал, что его знаний мало и попросил помочь в изучении нашего языка. Это был человек, фанатично преданный революции, который поставил перед собой жизненную цель: победа или смерть.

Это знало не только руководство улусволи, но и провинциальное. Некоторые послания хадовца с принципиальными характеристиками деятельности партийных и народных лидеров как района, так и провинции прорывались через провинциальный отдел ХАД в Кабул, правда, оттуда по бюрократической лестнице спускались обратно. А принципиальность ни в Меймене, ни в Андхое не была в почете, и потому на голову хадовца со всех сторон метались громы и молнии. Дошло до того, что за голову начальника ХАД главари оппозиции назначили немалую цену – от 500 тысяч до миллиона афгани. Листовки с перечислением всех грехов хадовца и ценой за его голову мне приходилось видеть не раз.

То, что он был еще жив, во многом зависело от его хитрости, знания обстановки и людей. У него был небольшой отряд защиты революции из преданных ему людей, которые имели свои, подчас и кровные, счеты с боевиками.

Немало было у него и добровольных помощников из числа дехкан и торговцев. Они вовремя предупреждали хадовца о грозящей беде. Чем завоевал он такое доверие у селян, сказать трудно. Может быть, своей молодой бесшабашностью, готовностью пожертвовать своей жизнью за своих соплеменников. Ведь еще с незапамятных времен воспевали туркмены в своих песнях героев, которые готовы на все ради своего народа. А может быть, потому, что жители приграничного с нашей страной района глубже воспринимают изменения, происходящие в Афганистане.

Обстановка в окрестностях Андхоя

В пригороде Андхоя созданы и действуют несколько кооперативов по обработке земли, которым нашей страной переданы в безвозмездное пользование десять тракторов «Беларусь» и несколько комбайнов. В период подготовки земель к предстоящей посевной участились нападения душманов на кооперативы. В результате этих акций уничтожена почти половина парка сельскохозяйственной техники кооперативов, есть убитые и раненые. В целях самообороны там созданы отряды защиты революции. Видя, что кооперативы имеют оружие и готовы защищать свои земли самостоятельно, главари повстанцев изменили тактику своих действий, перешли к блокированию кооперативов. К нашему прибытию у дехкан уже неделя как кончилось продовольствие. Отряды защиты голодали, но не сдавались, прекрасно зная, что, если они сложат оружие, бандиты уничтожат их всех до одного. В этой обстановке особенно неприглядно выглядела позиция так называемой народной власти. Имея в своем распоряжении подразделения царандоя, отряды защиты революции, другие силы, улусволи (председатель райисполкома) до сих пор не обеспечил продовольствием и боеприпасами осажденные гарнизоны. Недели две назад была предпринята попытка пробиться к одному из кооперативов. Улусволи, зная, что должен прибыть секретарь провинциального комитета НДПА, опасаясь, что его обвинят в преступной бездеятельности, возглавил отряд защиты революции, состоящий из вооруженных людей города. Загрузив в машины продовольствие и боеприпасы, отряд направился к ближайшему осажденному гарнизону. В пригороде, недалеко от подразделения пограничной охраны, отряд был окружен боевиками и взят в полном составе в плен. Неделю о нем не было ни слуху, ни духу, пока не пришел улусволи, который и сообщил о приключившемся с ним конфузе. Он в красках расписал то, как оборонялся отряд, не давая душманам захватить продовольствие и боеприпасы, но перевес был на стороне противника. Как они ни оборонялись, но попали в плен, где над ними вдосталь покуражились моджахеды. На самом деле все было намного проще. Курбаши, который захватил караван с продовольствием и боеприпасами, был родным дядей улусволи. Никто в отряде защиты революции и не помышлял о сопротивлении. Из достоверных источников известно, что об этом было уже заранее договорено. Душманы за здорово живешь получили продовольствие, боеприпасы и даже часть людей из отряда защиты революции. Как говорится, и нашим, и вашим.