Фашистская Европа
Шрифт:
Добавим ядерные бомбардировки. 100 тыс. жертв в Хиросиме, 70 тыс. в Нагасаки. К концу года от лучевой болезни скончалось еще 120–140 тыс. Никакого военного значения эти удары не имели. Их предприняли только ради пропагандистского и политического эффекта. Продемонстрировать свою силу. Показать всему миру, и в первую очередь Советскому Союзу, кто выходит на роль лидера на международной арене.
Впрочем, вернемся в Европу. Здешние страны в последующие годы любили изображать из себя «жертвы» гитлеровского режима. Но в рамках нашей темы можно отметить – ужасы «освобождения» нередко превосходили ужасы оккупации. Взять хотя бы Францию. Она несколько лет добросовестно выслуживалась перед Германией. Кормила ее, вооружала, французские солдаты и офицеры умело и доблестно дрались с деголлевцами, сражались за свое марионеточное правительство в африканских колониях. Хваленые организации Сопротивления во Франции представляли собой малочисленные кружки и задачи перед собой ставили скромненькие – вели агитацию, помогали укрываться сбежавшим пленным, евреям. Поставляли информацию британской разведке.
Но едва по Франции покатились американские и английские армии, она сразу же постаралась забыть, как прыгала на задних лапках перед поработителями. Теперь французы наперебой ринулись доказывать, насколько они ненавидели гитлеровский режим! Повсюду возникали отряды, объявлявшие себя «макизарами» – партизанами. Стреляли в спины отступающим немцам. В хаосе эвакуации налетали на брошенные германские учреждения, грабили склады. Но задевать гитлеровцев было все-таки опасно. Чаще проявляли доблесть на своих соотечественниках, объявленных «коллаборационистами». То есть на французах, работавших в германских или вишистских учреждениях.
Самозваные «комитеты» и «штабы» нацеливали обывателей на погромы. Разбуянившиеся толпы врывались в дома, квартиры. Если на улице на кого-то указывали как на «коллаборациониста», никто особо не разбирался, правда ли это. Хватали, вешали, рвали на части. Особенно измывались над женщинами, которые сожительствовали с немцами. С них срывали одежду, остригали наголо и таскали по улицам, терзая и избивая. Чужими жизнями и позором французский народ пыжился смыть собственный позор и трусость. По некоторым данным, число жертв «освобождения» достигло 60 тыс.
Но бесчинства французов поблекли перед маленькой Чехией. Вот она-то оставалась самой дисциплинированное рабыней Гитлера. Ревностно служила ему до последнего! В апреле 1945 г. уже все военные заводы Германии были парализованы. Только чешские гигантские предприятия «Шкода», «Збройник» и др. продолжали поставлять продукцию нацистам. С их конвейеров все еще сходили новенькие танки, бронемашины, отгружались на фронт оружие и боеприпасы. Только после того, как город Брно с этими заводами был взят войсками 2-го Украинского фронта, они перестали подпитывать немцев.
Однако 5 мая, уже после того, как пал Берлин, когда остатки нацистских группировок метались в промежутке между русскими и западными союзниками, чехи решили показать, что они тоже антифашисты! Представители эмигрантского правительства Бенеша объединились с коммунистами и призвали народ к восстанию. Кстати, сформировавшиеся отряды ничего не стоили с военной точки зрения. Овладеть германскими казармами в Праге оказалось для них слишком сложно. Зато они принялись истреблять гражданских немцев – в чешской столице их жило много еще со времен Австро-Венгрии. Руководство восстанием тоже проявило себя не лучшим образом. Когда немцы направили войска для усмирения, ударилось в панику. Взывало о помощи к Советскому Союзу, пыталось договориться даже с власовцами, очутившимися поблизости. Наконец, 8 мая заключило соглашение с германским военным губернатором Туссеном. Фактически капитулировало. Обещало, что восставшие разоружатся, разберут баррикады и свободно выпустят немецкие части, запертые в Праге. А за это нацисты не будут разрушать город.
Но едва германские войска выступили прочь, чеши снова забурлили бессмысленным остервенением – поистине показали себя достойными рабского бунта. Торжествующие «повстанцы» ринулись расправляться с безоружными. С мирными немецкими соседями, со служащими административных учреждений, с их женами и детьми. Возбужденные толпы заливались пивом, плясали, пели, орали о свободе и тут же измывались и терзали немок. С дикой жестокостью умерщвляли и «предателей», служивших в германской администрации, полиции. В ходе восстания погибло полторы тысячи чехов, около тысячи германских солдат – и 10 тыс. гражданских лиц!
Однако и это оказалось лишь «цветочками». Из Лондона прилетело правительство Бенеша. Оно сперва обосновалось не в Праге, а в Пльзене – предпочло базироваться не в советской, а в американской зоне оккупации. Демократический президент Чехословакии не только благословил зверства, но и принялся раздувать их. Рассылал призывы: «Беда, беда немцам, трижды беда! За свои преступления горько поплатятся! Ликвидируйте их!». Кстати, и американцы не приструнили Бенеша, сидевшего у них в гостях, предоставляли ему средства связи. 12 мая он провозгласил задачу: «Немецкую проблему в республике мы должны окончательно ликвидировать». Правительство в Пльзене один за другим издавало декреты о национальной дискриминации. Отчасти эти декреты списывались у Гитлера. Но чехи еще и силились переплюнуть его!
В Чехословакии испокон веков проживали миллионы немцев, существовали области, где они составляли большинство населения. Но отныне им предписывалось постоянно носить нашивки с буквой «N» или со свастикой, запрещалось иметь радиоприемники, телефоны, автомашины, запрещалось пользоваться общественным транспортом, посещать театры, кино, рестораны, пивные и прочие публичные места. Запрещалось даже ходить по тротуарам! Наконец, последовал «итоговый» декрет. Все лица немецкой и венгерской национальности лишались чешского гражданства. Лишались его и все чехи, которые в период оккупации тем или иным образом получили германское или венгерское гражданство. Данные категории людей изгонялись из Чехословакии, а их имущество конфисковывалось.
Развернувшиеся гонения сопровождались новыми погромами. В городе Усти на Лабе взорвался склад боеприпасов, погибло 43 человека. Впоследствии историки уличили в диверсии агента чешских спецслужб Бедржиха Покорны – цель состояла именно в том, чтобы спровоцировать волну ненависти и оправдать перед «мировой общественностью» изгнание немцев. А по городу стали кричать, что действуют «вервольфы». На улицах хватали немцев, бросали с моста в Лабу. По тем, кто пытался выплыть, стреляли. Потом отряды «революционной гвардии» прочесали город, немцев собирали партиями и расстреливали. Эта бойня унесла 2700 жизней. Известны и расправы в других местах. Например, в Пршерове остановили колонну немецких беженцев, 265 человек. Всех убили – в их числе было 74 ребенка, самому младшему исполнилось 8 месяцев.
Для массовых депортаций были созданы концлагеря Постолопорты, Доупов, Тоцов, Подборжаны, Скларна. Немцев собирали сюда, чтобы постепенно по железной дороге отправлять за границу. Во всех лагерях были зафиксированы избиения, пытки, изнасилования. А дороги от тех или иных населенных пунктов до лагерей или от лагерей до станций погрузки нередко превращались в «марши смерти». Людей подгоняли побоями, отставших пристреливали, проламывали головы прикладами. Самым кровавым стал Брюннский марш – конвоиры прикончили 1691 человека. Общим счетом из Чехословакии было изгнано в Германию и Австрию 3 миллиона немцев. Число погибших оценили в 19 тыс. Из них 5,5 тыс было убито, 6,5 тыс. умерли в концлагерях, 3,5 тыс. в отчаянии покончили жизнь самоубийством и более 2 тыс. скончались «при транспортировке» – то есть задохнулись или умерли от жажды в битком набитых вагонах.