Фата из дождя
Шрифт:
Было без пятнадцати десять, когда она открыла своим ключом дверь квартиры.
– Нет, не надо ничего менять, «Бельтрам» меня вполне устраивает. Что? Где она? Нет, я даже не представляю, где искать ее, – говорил муж в телефонную трубку, сидя на диване в большой комнате. – Прямо беда с ней!
– Я пришла! – радостно закричала Валя с порога. – Я тут, и меня не надо искать.
– Она пришла, – деловито сообщил муж невидимому собеседнику. – Что? Нет, пока не спрашивал. А ты как думаешь? Слушай, ты этот вопрос потом провентилируй... Спроси его. Что?
Он положил трубку.
– Лидка, что ли? – с любопытством спросила Валя уже из ванной.
– Она самая.
– Все дела у вас с ней какие-то, дела... Смотри, ревновать начну!
– Не стоит, – серьезно произнес он. – И дела у меня не с ней, а с ее мужем... Ты где была?
– У деда... Я же тебя с утра предупредила, – напомнила Валя. – И совершенно напрасно ты обо мне волновался. Кстати, у всех цивилизованных людей есть сотовые, пора и мне завести. Для всеобщего спокойствия.
– Ты его потеряешь. В первый же вечер. Ты все теряешь – зонтики, кошельки, перчатки, ключи...
– Ну не преувеличивай! – жалобно воскликнула она. Заявление мужа было правдой только наполовину – подобные недоразумения происходили с ней не так уж часто.
– Валя, ты жутко рассеянная, несобранная... – морщась, начал он. – Я совершенно не помню, чтобы ты с утра предупреждала меня о чем-то. Ты, наверное, только собиралась мне сказать, что поедешь к деду, но забыла!
– Нет, я точно помню! – испугалась она.
– Валя!
Когда он повышал голос, она начинала бояться, хотя муж ни разу ее и пальцем не тронул. Бояться не его, а чего-то такого... Как будто разверзались небеса, и оглушительный гром раскалывал землю надвое, и сверкала ослепительная молния в облачном небе. «Илья-пророк сердится», – говорила мама в детстве, когда начиналась гроза. У Ильи было два голоса. Тихий и бесцветный, монотонный, ничем не примечательный мужской голос – он звучал чаще. А второй – наполненный мощью, низкий и резкий, ужасный и прекрасный одновременно – прорывался только иногда...
– Илья...
– Что?
– Пожалуйста, не надо! – взмолилась она. – Когда ты вот так смотришь на меня, то кажется, будто ты меня совсем не любишь...
– Детский сад какой-то! – отвернулся он. – Я звонил тебе на работу. Нина Константиновна утверждала, будто видела из окна, как ты садилась в чью-то машину. Это правда?
– Ах, вот ты чего злишься!.. – засмеялась она. – Так это ты меня ревнуешь... Илья, ничего серьезного, поверь, – один человек предложил меня подбросить. Ему было по пути.
– Кто он?
– Его зовут Герман, он посещает студию Истомина...
– Ты его хорошо знаешь? – быстро спросил Илья.
– Кого, Истомина? Господи, да Юлий Платонович безобиден, точно младенец, – ты же сам видел его несколько раз.
– Нет, не Истомина, а того, другого...
Валя задумалась. С одной стороны, если она скажет, что хорошо знает Коваленко, то Илья будет ее ревновать. А если признается, что до того перебросилась с Коваленко едва лишь десятком
– Не очень, – честно ответила она.
– Валя!
– Что? – убитым голосом произнесла она.
– Ты сумасшедшая! – с отчаянием закричал Илья. – Садиться в машину к незнакомцу...
– Он не незнакомец, – уныло напомнила Валя. – В общем, иногда сразу видно – плохой человек или нет. А Герман – хороший.
– Откуда ты знаешь, что хороший? Ты ведь совершенно не разбираешься в людях, готова довериться первому встречному... О, святая простота!
– А помнишь... помнишь, когда-то давно я села к тебе в машину... Это было тысячу лет назад, – оживилась она.
Напоминание подействовало на Илью неожиданным образом – он замолчал и притушил гневный блеск в своих глазах.
– Помню... – сказал он мягко, почти неслышно и протянул к Вале руки. – Я все помню – все, до последней мелочи. Иди ко мне, – он обнял ее и прижал к себе. – Но ты должна доверять только мне. Только мне!
– А желтый «Запорожец»? Ты его скоро продал кому-то... Интересно, где он сейчас?
– На девяносто девять и девять десятых процента уверен, что валяется на какой-нибудь свалке! – засмеялся Илья.
– Как жаль... Разве нельзя придумать какое-нибудь кладбище для машин? – серьезно произнесла Валя. – Чтобы они стояли, а бывшие хозяева приходили к ним иногда, чтобы взглянуть еще раз. Ведь они иногда как друзья, с ними жалко расставаться навсегда...
– Ты определенно сумасшедшая, – он прижал ее к себе. – Только тебе могут прийти в голову такие нелепые, дикие мысли! Людям негде бы стало жить, весь мир был бы завален старым хламом, с которым жаль расстаться, потому что с этими вещами связаны приятные воспоминания...
– Илья...
– Что?
– Знаешь, мне иногда кажется, что ты меня не любишь... – прошептала Валя.
Илья слегка отодвинул ее от себя, посмотрел прямо в глаза.
– Это не так, – тихо произнес он. – Просто я за тебя волнуюсь... Была бы моя воля, я бы вообще посадил тебя под стеклянный колпак. Ты такая наивная, такая неприспособленная к жизни...
– Я не наивная и не неприспособленная, – тоже тихо ответила Валя. – И вообще... Под колпаком плохо.
Она погладила его по голове – темные густые волосы вперемешку с седыми прядями. Илья рано начал седеть – впрочем, это у него наследственное...
– Я старый? – спросил он.
– Нет. Ты молодой и красивый. На работе все девчонки завидуют мне.
– Хочешь, я побреюсь налысо? Буду ходить как твой дед.
– Ты спятил! – испуганно воскликнула Валя. – Что за дикая идея...
Илья поцеловал ее, а потом подхватил на руки. Ему не составило это никакого труда – он был сильный, большой и всей статью своей напоминал скульптуры раннего социализма. Именно такими изображали тогда победивших гегемонов – с широкой сильной шеей, развернутыми плечами, мощными бицепсами, рельефными мышцами живота и ног.