Фата-Моргана 6 (Фантастические рассказы и повести)

Ле Гуин Урсула Кребер

Речь британского делегата была проникнута теплотой и юмором, но и очень запутана. Англия, с его слов, может лишь одобрить цели, поставленные международной конференцией, но встает очень деликатный вопрос, некий пункт, который хочет уточнить его коллега, глава индийской делегации.

Последний встал и сказал, что он бесконечно огорчен тем, что участие Индии было запланировано в другой экспедиции, но в то время они еще не знали о решении ООН начать подготовку к экспедиции в будущее. Подготовка шла уже давно, и был уже решен вопрос о составе экипажа. Там должны быть представлены страны в соответствии с их населением (82 % экипажа для Индии, 7 % — Англия, 11 % —

для всех остальных). В результате уже не представлялось возможным предложить проект экспедиции, может быть, более масштабный, но которому далеко еще до практической разработки.

Испанцев будущее не интересовало. Итальянцев, напротив, но при условии, чтобы ни одно аморальное действие не оставалось безнаказанным на борту корабля и чтобы экипаж наполовину состоял из священников и монахов, назначенных Ватиканом; они должны одновременно выполнять две задачи: блюсти моральную чистоту всего остального экипажа и проповедовать евангелия там, в будущем.

И наконец немецкая делегация обратила внимание на тот факт, что, исходя из всех выступлений, можно со всей очевидностью отметить, что подобная экспедиция — это дело европейцев, и поэтому предложила доверить всю подготовку Комитету, состоящему из представителей таких организаций, как Западноевропейский союз, НАТО, Европейский платежный союз, Организация европейского экономического сотрудничества, а также еще 174 комитетов, различных институтов, комиссий и т. д.

Нам не оставалось ничего другого, как незаметно ретироваться. В конце концов мы решили организовать свою экспедицию, в которой, при случае, могли бы принять участие и другие нации. Бельгия, Голландия и Дания дали свое согласие, и работа закипела.

Потребовалось пятнадцать лет, чтобы закончить то, на что могло бы уйти всего лишь пять лет: мы ведь были во Франции. Дебаты в палате депутатов нам нисколько не мешали, многочисленные перестановки в правительстве — тем более. Но возникали препятствия другого плана. Например, министерство городского строительства захотело несколько укоротить наш корабль под тем предлогом, что он на добрые десять метров превышал, высоту зданий, разрешенную в том месте, где была стройка. Конечно же, корабль по этой причине не претерпел никаких изменений, однако работы были прерваны на некоторое время: два года прошло, прежде чем Государственный Совет, опираясь на прецеденты времен Наполеона I, постановил, что межпланетный корабль, даже во время сооружения, не должен рассматриваться как высотное здание.

И вот наконец настал долгожданный день. Ученые были погружены на корабль, и мы отправились навстречу звездам и будущему.

Путешествие длилось три года в космическом времени. Результаты наших исследований публиковались в различных журналах. И вот мы в будущем! По нашим расчетам, мы должны были очутиться на Земле трехтысячного года, почти через век. Поскольку мы не думали, что разделение по национальности осталось прежним, то выбор места приземления был для нас целой проблемой. У нас были некоторые опасения. Пессимисты предсказывали, что мы упадем прямо в гущу общества, настолько жестокого и воинственного, что будем немедленно приговорены к смерти.

Между тем у нас была надежда остаться в живых, а ко всему остальному мы были готовы. Без сомнения, нам придется всему учиться вновь: новому языку, новым обычаям. Даже если мы не сможем полностью адаптироваться, по крайней мере, мы могли бы быть незаменимым источником информации для историков 50-го века.

При приземлении мы были тут же окружены вооруженными людьми, полицейскими,

должно быть. Мы выжидали — для них мы были всего лишь иностранцами, говорящими на неизвестном языке. Мы им передали учебник по грамматике французского языка и один экземпляр энциклопедического словаря в надежде, что найдется хоть один лингвист, способный понять нас и научить нас языку 50-го века. Все происшедшее позднее превзошло наши ожидания.

Мы смотрели вокруг себя со все возрастающим удивлением. На первый взгляд, наши надежды и предположения оправдались: мы находились в цивилизованном обществе, а не среди варваров, переживших атомную войну. Вскоре ослепление от первых впечатлений начало проходить, и один из нас вдруг воскликнул:

— Посмотрите на полицейских!

— Зачем?

— Их оружие. Обратите внимание.

У них были пистолеты и автоматы, которые использовались в обыкновенном боевике.

— Действительно, — заметил я, — а где же оружие с эффектом молнии, растирающее в порошок?

— …пистолеты с иглами?

— …портативные пульверизаторы? Луч смерти?

Куда девались летательные аппараты, использующие антигравитационный механизм? Механические дороги? Города на различных уровнях? Роботы?

Автомобили все еще ездили на четырех колесах и распространяли до боли знакомый запах бензина. Вертолеты 50-го века выглядели бы странно в 20-м веке, но работали все по тому же принципу. То же самое можно было сказать о реактивных самолетах. Вот стиль полностью поменялся, как в архитектуре, так и в одежде. Стиль, люди… а техника? Можно было видеть повсюду кирпич и бетон, шерсть и нейлон…

Уже подходил к концу третий день наших изумлений, когда полицейские привели нам человека, отличавшегося своими манерами и выправкой, без оружия и улыбающегося. Я случайно находился поблизости и охотно принял участие в разговоре.

И никогда, знаете, никогда я не забуду ни одного слова.

Наш новый знакомый сделал неопределенный жест двумя руками и воскликнул:

— Привет, ребята! Пусть мир бесконечных пространств опустится на ваши рожи!

Удивление быстро прошло, волна энтузиазма захватила нас. Он опять сделал широкий жест, чтобы восстановить тишину, и продолжал:

— Я, несчастный растяпа, перед вами очень низко склоняюсь. Разрешите представиться: Я Крал, Крали, Кралиян зовусь. По работе лингвист и историк я. В течение двух пятилетий ваш прекрасный язык я изучал. Поэтому вот в настоящее время, привыкнув, бегло на нем говорю, если даже и правильно не всегда.

— Да нет же, что вы. Вы прекрасно говорите…

Он не дал нам закончить и вновь заговорил:

— Ну и счастливчики же вы! Моя специальность — французский язык 20-го века — всегда была. Всех ваших классиков и прочих я вызубрил с помощью кучи неразборчивых рукописей. По этой причине Его Величество Президент приказал мне, недотепе, к вашим услуга быть. Поэтому что вы желаете, я вам задаю вопрос?

— Мы хотели бы узнать о достижениях науки! Как далеко ушла математика? — поинтересовался я.

Тут начался настоящий базар; все кричали разом: «Биология! Химия! Психология!». Крал потребовал тишины и произнес:

— Математики нет, астрономии нет, физики и химии нет, биологии и психологии тоже пришел конец…

— К-а-а-к???

— На протяжении тридцати веков ученых, за исключением историков и археологов, не существует. Все в великое будущее отправились, чтобы с великой наукой великого будущего знакомство совершить. Вы, ребята, большие ученые, вернулись первыми. И наша единственная надежда — вы есть.