Фата-Моргана 6 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
— Эберхард, — прервала его жена, — кончай болтовню и переходи к делу.
— Ха, — важно заявил Хэррисон. — Так и быть, скажу тебе. Это Мосс-Иглберг.
Мосс-Иглберг, крупнейший магазин на Западе. Сорок пять этажей. Они продают костюмы, новые автомобили, летательные аппараты, королевские драгоценности, эрминов и все-все, лучший скотч, приготовленный французскими кулинарами, бассейны — они все продают.
— Да, и цены у них самые высокие, — добавила миссис Хэррисон. — Мне больше нравится Манки Ворд.
— У них все автоматизировано — весь порядок, расчет, выдача покупок,
— Слушать тебя хорошо, но не понимаю, как эти холодильники и эти вещи…
— Чухня! — не дал ей закончить Хэррисон, нахлобучивая шляпу. — Мне даже не нужен блок Дэпплбая.
Мистер Хэррисон почти всю ночь копался в «мозгах» Мосс-Иглберга; Вильямсон, Селзник, Джоупз заплатили ему за это. Он работал в огромном магазине, где не было ни души, никто не мешал ему кое-что подметить для себя. Запись приказов, воспроизведение, надзор за дебетом, сбор сведений общего характера — все эти операции можно было обойти, именуя их подобно агрессии (по отношению к людям), агрессивности (по отношению к животным), голоду (для животных за исключением кентавров), голоду (для разумных). Как просто на самом деле. Цепи не нужно уж очень переделывать. В шесть утра мистер Хэррисон выбрался по лестнице в комнату контроля. На всякий случай заперев дверь, закрыл микрофон и открыл принтер, отпечатал фамилию, имя, адрес, выписав себе кредитную карточку, А-карточку, и включил устройство. Он повторил имя и адрес в микрофон с тем, чтобы мозг устройства запечатлел его голос и мог идентифицировать его по телефону. Спустившись вниз, он установил новую цепь. Затем квалифицированно установил датчик Шрудера как раз в том месте, где он мог принести наибольшую пользу, где пересекались пятьдесят шесть проводков, и закрепил соответствующие переключатели.
— Вот и встроили Любовь и Благодарность! — ликуя пропел Хэррисон, продолжая свою работу.
К восьми, когда двое сотрудников закрепляли наушники на устройстве, он уже закончил свою работу и уселся писать счет.
Они вышли к нему: розовощекий толстяк и худой парень.
— Хай, — сказал длинный. — Я — Уинклер, а это Шварц. Закончил, что ли?
Мистер Хэррисон скользнул по ним безразличным взглядом.
— Я мистер Хэррисон, — информировал он их. — Я починил устройство, а через пару минут я закончу отчет, если никто не будет мне мешать.
— Конечно, конечно, — прервал его Шварц. Он осмотрел комнату, потирая руки. Он потрогал панели, осторожно дотронулся рукой до основного выключателя. — О, парниша. Уверен, что наша старушка Бесси вновь вернется в строй.
— Одиннадцать часов работы — по 12.20 за час, — сказал Хэррисон, — всего 134 доллара 20 центов.
— Отработано до цента, — важно заявил Уинклер, — вы настоящий кудесник, мистер Хэррисон. Сказать по правде, мы со Шварцем порядком расстроились, когда эта штука вышла из строя. Мы уж решили,
Мистер Хэррисон разорвал счет и два листа копировки.
— Какая чушь, — начал он. — Если вы называете эту штуку по имени, то это вовсе не говорит о ее сходстве с человеком. Это электронное устройство проще мозга любого животного, оставьте ваши эмоции.
— Вы не знаете Бесси, — покачал головой Шварц — У нее десять миллионов частей, и она мыслит в тысячи раз быстрее человека. Она живет, наша Бесси.
Мистер Хэррисон собрал свои инструменты, печатные платы, транзисторы. Он собрал свои графитные карандаши, два карманных метра, закрыл кейс.
— Вы глубоко ошибаетесь, — безразлично заметил он. — Я не собираюсь попусту спорить с вами. Машины не думают. Они не живут. И умирать не могут. Вот и все тут.
— Как вы только можете такое говорить, — запротестовал Уинклер. — Послушайте. Когда Шварц отключил Бесси от сети в Рождество, она вроде как умерла, хоть и не разрушилась. Вы потратили почти двенадцать часов, чтобы оживить ее, не так ли? Ведь это вроде искусственного дыхания или, может, даже массажа сердца.
— Просто некоторые части вышли из строя одна за другой. Вот и все.
— Да ну! — воскликнул Шварц — Неужели я вам не говорил? Это была шоковая терапия. Бесси думает, как все. Я ведь работаю с ней с самого начала. Уж кому, как не мне, знать это.
— Да, уж кому, как не вам, знать, что отключать ее от сети нельзя, — резко оборвал его Хэррисон.
Уинклер и Шварц переглянулись.
— Ей нужно было отдохнуть, — осторожно пояснил Шварц. Она до смерти уработалась, отправляя рождественские открытки постоянным покупателям. Кроме того, приближалось Рождество.
— Когда закончите работать, наберите код «Режим отдыха»; только так, никогда не отключайте, — сквозь зубы процедил Хэррисон.
— Коль скоро у нас принято отправлять карточки по всякому случаю, она должна благодарить нас, что ей приходится это делать лишь раз в году. Не так ли?
Голова мистера Хэррисона была полностью занята мыслями о датчике Шрудера и об огромном ассортименте товаров Мосс-Иглберг, да еще тем, как бы побыстрее добраться домой.
И тем не менее, он вдруг отрывисто заговорил:
— Что-что ей следовало делать?
— Быть благодарной, — услужливо заявил мистер Уинклер. Она иногда проявляет это чувство. Вы это можете заметить.
— Черт побери, машины не могут выражать благодарность! — заорал Хэррисон, размахивая руками.
— А Бесси может, — утвердительно заявил Шварц. — Вот и к вам она будет испытывать благодарность, ведь вы спасли ей жизнь. Она полюбит вас за это. — Он включил устройство. Подождите, и вы убедитесь сами.
Ленты конвейера огромного магазина пришли в движение. Бесси следила за тем, как механические рычаги сортируют пакеты, грузят их на соответствующие транспортеры, а в нужных местах выгружают их. В комнате, где происходит отправка товаров, печатаются адреса, металлические рычаги раскрашивают трафареты на упаковках, затем по лентам транспортеров эти коробки попадают в ожидающие их грузовики, которые двигаются тоже автоматически.