Фаворит богов
Шрифт:
— Вижу, что ты сдержал обещание и постарался сделать так, что мы вновь встретились в Риме, — сказала она.
— Да, но послезавтра я покидаю Рим. Я не мог уехать, не встретившись с тобой, — ответил Германик.
— Оставь нас наедине, Лиода, — велела Агриппина рабыне, едва посмотрев в её сторону.
Когда старуха скрылась из вида, девушка подошла ближе к Германику. Теперь никто не слышал их разговора.
— Ты надолго уезжаешь? — осведомилась она.
— Мне это неведомо. Я служил на Рейне всё последнее время, меня там хорошо знают. Солдаты
— Человек, которому они жаждут служить, будет заставлять их служить другому? — усмехнулась Агриппина.
— Я лишь честный солдат, — пожал плечами Германик.
— Красивый, великодушный, искренний, преданный, щедрый, справедливый... Как много у тебя достоинств!
— Мне лестно, что ты их заметила. Ведь если бы их замечал весь мир, а ты — нет, они бы уже ничего не значили!
— Почему, Германик? Неужели моё мнение так важно для тебя?
— О, да, — он улыбнулся и, поставив свой шлем на перила, взял Агриппину за руки. — Твоё мнение для меня важнее всего, ибо я люблю тебя. Мы мало знаем друг друга несмотря на то, что оба выросли при дворе. Но я уверен, что нет для меня женщины дороже, чем ты. Не бойся моего признания. Если бы не моя поездка на Рейн, я бы, возможно, не рассказал тебе о чувствах. Но я предположил, что могу долго отсутствовать в Риме, и ты, считая, что я к тебе холоден, начнёшь интересоваться другими юношами.
— Я рада, что ты открыл мне свои чувства, — ответила Агриппина, сжав его пальцы. — Потому что в глубине моего сердца есть взаимность. Я ведь тоже люблю тебя, милый Германик. Для меня счастье — слышать о том, что я дорога тебе.
— Тогда скажи, ты выйдешь за меня замуж? — прошептал Германик.
— Конечно!
— Благодарю Венеру за милость, что она нам оказала, ведь я вполне мог любить тебя безответно... О, Агриппина! Я бы так хотел жениться на тебе как можно быстрее, а не ждать возвращения в Рим!
— И я бы хотела уже быть твоей, — засмеялась Агриппина, и Германик, прижав её к груди, нежно поцеловал девушку в губы.
— Поедем со мной, Агриппина! Хочу, чтобы ты отправилась в поход, и мы по пути на Рейн сыграем свадьбу... Я понимаю, что она станет слишком простой и лишённой роскоши, но зато мы будем вместе.
— Согласна, — отозвалась Агриппина, обняв его за шею. — Я поеду с тобой, и никто не посмеет мне препятствовать.
— Ах, как я счастлив, любезная Агриппина! — воскликнул Германик.
Он пришёл в этот дом лишь для того, чтобы признаться девушке в любви перед разлукой, а боги послали ему искреннюю пылкую жену, готовую разделить с ним тяготы походной жизни и не побоявшуюся трудностей. Его чистое юное сердце трепетало от волнения и радости.
— Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась во время похода, — молвил он, перед тем как уйти. — Можешь взять с собой Лиоду или других служанок. Мы пересечём половину империи, даря друг другу любовь! — и вновь поцеловав Агриппину, он покинул
Она долго стояла на террасе, глядя ему вслед. Смеркалось. На небе уже появились первые звёзды.
— Он решил жениться на вас, госпожа? — спросила Лиода, которая вышла на крыльцо и встала рядом с девушкой.
— Да! Это так прекрасно! Он любит меня! — горячо произнесла Агриппина и заключила рабыню в объятия.
— А я не удивлена, — проворчала рабыня. — Ведь я редко ошибаюсь при гадании. Жаль, что они начали сбываться.
— Почему жаль, Лиода? Ведь когда люди встречают взаимную любовь, они находят счастье!
— Не всегда. Иногда между ними встают могущественные враги.
— Я не позволю никаким врагам помешать нам быть вместе, — вскинула голову Агриппина. — Мы преодолеем все препятствия! И, кстати, позаботься о сборах в путь. Я еду с Германиком на Рейн.
— Но он же ещё не муж вам! — возразила Лиода.
— Мы сыграем свадьбу во время похода, — резко развернувшись, Агриппина скрылась в доме. Её стремительные шаги и смех гулко отдавались под сводами комнат.
Оставшись одна, рабыня озабоченно сдвинула брови:
— Повинуюсь вашему приказу, госпожа, — пробормотала она. — И, видно, уже бесполезно пытаться уберечь вас от той боли, что ждёт впереди.
Всего через двое суток войско Германика выступило из Рима. Народ, вышедший на улицы, чтобы проводить его, громко желал ему удачи. Впервые он, совсем ещё молодой воин, возглавлял многотысячные легионы. И впервые его сопровождала будущая жена, которая следовала в паланкине в центре кавалькады вместе с рабынями. Тиберий не препятствовал ни её отъезду, ни её браку. Он делал вид, что внуки Октавиана его не интересуют, и относился к ним весьма прохладно.
Под звуки фанфар войско прошло через ворота города и двинулось на север. Легионерам предстояло проявить свою верность новому кесарю.
ГЛАВА 17
Перед выступлением в Паннонию, Страбон сам представил Друзу сына. Подведя Сеяна к молодому темноволосому полководцу, вскочившему на коня, он вторично поручился за него.
— Я знаю, что могу доверять твоему сыну так же, как и тебе, Страбон, — молвил Друз, едва удостоив Сеяна взглядом, и натянул уздцы.
— Не огорчайся, сын. Друз просто ещё не знает твоих талантов, — шепнул Страбон и, хлопнув Сеяна по плечу, зашагал прочь.
— Это верно! Он меня не знает! — прошептал Сеян, сев на своего скакуна.
Он последовал за конницей Друза, стараясь держаться рядом с остальными преторианцами. Позади двигались обозы с продовольствием, легионеры, пешие солдаты и вереница слуг.
Горожане провожали войско Друза менее горячо, чем Германика. Сын кесаря был очень добрым и искренним юношей, но Германика народ любил гораздо больше. Впрочем, зависть была не свойственна натуре Друза. Но Сеян заметил, что Тиберию, который наблюдал с балкона дворца за отбытием Друза, отношение народа к сыну очень не понравилось.