Фаворит. Том 1. Его императрица
Шрифт:
– - Обедать прошу у меня, -- сказал он офицерам...
Старик был прост, как прост и солдат. Смолоду гоним, лишен титула княжеского, с четырнадцати лет служил он рядовым под именем "Василия Михайлова". Анна Иоанновна указала никогда не учить "Михайлова" грамоте, и, уже став генерал-аншефом, Долгорукий едва умел расписаться, неизменно обвиняя своих адъютантов:
– - До чего же перышко худо чинено! Пиши сам за меня...
Пыль, пыль, пыль -- Вторая армия топала на Перекоп: мимо войсковых рядов катался Долгорукий в коляске, подпевая солдатам:
Сударушка Варвару шка, не гневайся на меня, что побил я тебя, а побил
Долгорукому следовало штурмовать ворота Ор-Капу, адмирал Сенявин сделает "мост" у Сиваша, там моряки высадят десанты на Арабатскую косу, и все это надо произвести стремительно. Василий Михайлович лишь однажды созвал офицеров на совещание, растолковал им кратенько: в этом году, говорил он, Румянцев закрепит на Дунае успехи прошлогодние, эскадра Орлова в Архипелаге блокаду Стамбула продлит и усилит.
– - А нам, сударики мои, -- заключил князь, -- Крым с бою брать. Иных соображений нету, да и быть их не может...
В трех верстах от Перекопа аншеф задержал марш армии, полки десанта тронулись к Сивашу, где прибой раскачивал корабли Азовской флотилии, а сама Араба тская коса хищной стрелой впивалась прямо в тылы Крымского ханства. Долгорукий растянул свои войска в линию вдоль Перекопа, сгруппировал батареи напротив ворот ОрКапу, и древняя мудрая сова равнодушно наблюдала за суетой пришельцев из далеких прохладных лесов... Офицеры не стали говорить князю, что он состарился, но дали ему понять, что одряхлела его тактика:
– - Небось, таково еще при графе Минихе воевали!
– - Ну да, -- согласился Долгорукий.– - И ведь хорошо воевали! Вот стою я на том самом месте, где еще солдатом перед штурмом стоял, и Миних сказал: "Братцы, кто первым на ров взойдет, того в офицеры жалую!" Я первый и взошел... Скажите об этом рядовым!
А солдаты на командующего, как на икону, молились. Хотя и разъезжал он в коляске, но всегда помнил, что у служивых ноги не железные, оттого переходы делал "жалостливые", не изнурительные. Его сиятельство не был барином; любой солдат смело подходил к аншефу, обиды ему выплакивал. Долгорукий нужды людские понимал, ибо сам шилом патоки нахлебался... В канун штурма Перекопа к его шатру примчался на лошади Шагин-Гирей:
– - Исполать тебе, высокорожденный Долгорук-паша!– - И сообщил на ухо, что Перекоп держится на одних янычарах, буджайские татары против турок озлоблены.– - А беем в Ор-Капу мой брат, Сагиб-Гирей, и он не станет чинить препятствий...
Долгорукий спросил его: где хан Селим-Гирей?
– - Он там, -- вытянул Шагин руку с плетью во тьму...
В ночь на 14 июня Долгорукий объявил штурм. В глубокий ров полетели связки фашинника, солдаты по приставным лесенкам вздымались на эскарпы, батареи отчаянно разбивали ворота крепости, и после полудня гарнизон бежал... Долгорукий просил адъютантов представить ему солдата, который взошел на вал первым. Героя принесли и положили возле ног генерал-аншефа. Василий Михайлович снял с пояса шпагу, возложив ее на грудь мертвеца, потом скомкал шарф генеральский, тканный золотом, отдал убитому:
– - Погрести его с отданием почестей офицерских!..
А за Перекопом открылся Крым: воды мало, озера соленые, лошадям корма нет, растет полынь да колючки. Армия разделилась на три луча. Сивашский отряд шагал по косе к фортам Арабата, чтобы взять Керчь и Ени-Кале, кавалерия умчалась на захват Козлова [20], а сам Долгорукий
Кафа звалась Малым Каиром, этот город обороняли сами турки; там была отличная гавань, центральный рынок работорговли. На подступах к Кафе русских встретили огнем. Шагин-Гирей с ногаями подскакал к окопам.
– - Ради чего воюете?– - вопросил он османов.– - Если ради Крыма, то он не ваш! Нам, татарам и ногаям, нужны наши владения, а от вас что пользы? Вы бы лучше убирались домой. Если же решитесь на битву, то московы могут спать спокойно. Я сам и мои ногаи разнесем саблями ваши глупые головы...
На рейде Кафы корабли позванивали цепями, берег освещали костры, в горах бродили ненасытные в грабежах египетские мамелюки. Было тревожно... Гасан-паша возлежал на подушках в обширном салоне флагмана. В соседней каюте разместился Абахезпаша, губернатор Кафы, и поздним вечером, сняв с ноги шлепанец, Гасан стучал в переборку.
– - Высокочтимый! Ты пойдешь воевать с гяурами?
Губернатор Кафы бренчал за переборкой кувшинами.
– - Пойду, если мне дадут лошадей, палатки, подводы, сухари и... сто кисетов акчэ. А ты, высокостепенный?
– - Я подожду, что скажет Ибрагим...
Утром от Ибрагима они узнали, что русские взяли Арабат, Долгорук-паша послал два своих байрака -- один на Керчь, другой прямо в Бахчисарай, а войско хана Селим-Гирея разбито полностью. Стали искать хана и нашли его в трюмах флагманского корабля, откуда он вылезать отказался, погруженный в молитвенное созерцание. Кафа обезлюдела. Гасан приказал всех здоровых пассажиров покидать в море: пусть плывут обратно -для борьбы с гяурами. В городе оставались христиане, семейства армян и греков, вчерашние невольники -- русские, украинцы, поляки, они гуляли по улицам, обогащая себя за былые страдания одеждой, мясом, рыбой, вином
– - Так где же они?– - вопили в ответ янычары...
Гасан-паша увел корабли в море. Русское ядро угодило в арсенал, при взрыве пороха сгорели артиллеристы, в городе началась паника. Напрасно Ибрагим загонял турок в траншеи плетьми и дубинами. Духовенство с трудом остановило бегущих раскрытыми коранами. Муллы и муфтии взяли с воинов клятву -сейчас же вернуться и отобрать Арабат у русских. Турецкий летописец пишет: "Пехотные и конные сипаги, начальники янычар-байраков, офицеры египетских войск, сам конвой паши и все сорвиголовы отправились в путь". Но вспышка религиозного фанатизма оказалась краткой: завидев русских, янычары перестреляли своих офицеров и разбежались. Ибрагим-паша заперся в башне. Из пистолета он убил русского парламентера в красном артиллерийском мундире. Но башня загорелась-сераскир, не стерпев ожогов, выскочил наружу... Рядом с собою увидел он русских солдат, стоявших с ружьями, а Долгорук-паша и его драгоман были верхом на лошадях.
– - Зачем воевать за место, для турок уже пустое?– - крикнул Долгорукий.– - Мы не с вами имеем дело, а с хозяевами этой страны. Вон стоит табор Сагиб-Гирея, вон табор его брата Шагина, и с ними, а не с вами мы будем решать судьбы ханства...
Драгоман спросил: кто здесь Ибрагим-паша?
– - Это я, -- шагнул вперед сераскир.
– - Позвольте вашу саблю, -- велел драгоман.
Долгорукий вынул клинок из ножен, глазом знатока осмотрел его, снова вложил в ножны и вернул оружие противнику: