Фаворитка
Шрифт:
Мне стоило больших усилий не глазеть по сторонам, как деревенщине. Было безумно интересно, словно я на съемках фильма о мушкетерах. Голубые плащи с крестами вызвали восторженный писк, сдержать который не удалось.
Герцогиня внимательно наблюдала за мной.
– Вот этого я и боюсь. Вы словно на театральном представлении. Арман забрасывает людей на год, не задумываясь, что за год едва ли можно освоиться, а не только начать действовать.
– Значит, я не первая?
Она усмехнулась:
– Конечно. Я вас за столетие стольких
– Вы здесь сто лет?!
– Хотите сказать, что я не похожа на столетнюю старуху? Но в том времени прошло всего три месяца. И там мне не намного больше, чем вам.
– А почему вы не вернулись?
– Об этом поговорим позже. У вас мало времени, постарайтесь поскорей освоиться. Если вам нужен Сен-Мар, значит, придется появляться в обществе, следовательно, нельзя допускать ошибок, которые могут привести к неприятностям. К тому же, вы уйдете, а мне здесь существовать…
– Я постараюсь.
– Итак, вы моя дальняя родственница, родители которой умерли. Воспитаны частично в деревне, частично в монастыре. Я потом скажу в каком, но будет лучше, если вы сумеете избежать расспросов о своей семье и предыдущей жизни. Сен-Мар не слишком умен, зато самодовольный Нарцисс. Его обмануть легче, но есть те, кого очень трудно. Ладно, постараемся с такими не встречаться.
С этого дня началось мое необычное пребывание в Париже XVII века. Я была безумно благодарна своей наставнице, хотя её высокомерие временами раздражало. Но без нее я бы провалилась в первый же день.
Шок на каждом шагу, даже не знаешь, что упомянуть первым.
На бульваре Сен-Мишель перед мостом на Сите нет знаменитого фонтана.
Площадь Отель-де-Виль все еще Гревская, но никакой гильотины на ней нет, есть просто виселица, плаха и место для костра (приятненькое ощущение).
Площадь Дофина не похожа сама на себя, вернее, на ту, которую знаю я.
Площадь Вогезов зовется Королевской, потому что на ней стоит конная статуя Людовика XIII, которую кардинал Ришелье приказал водрузить, чтобы настращать любителей устраивать кровавые дуэли на этой площади; хитрец, дуэль в присутствии короля наказывалась вдвое строже, но это не испугало самых отчаянных, они просто стали убивать друг друга на других площадях.
Перечислять можно бесконечно, но я прислушалась к совету своей наставницы (что бы я без нее делала?).
Наблюдая, как тихонько ахаю по поводу всего непривычного, Мари усмехнулась:
– Я еще застала на месте Вожирар каменоломни… а на месте Тюильри пастбище для овец и скотобойню…
Я ужаснулась:
– Вы так давно тут?!
– Со времен Екатерины Медичи, но об этом лучше не вспоминать. Вам и без того будет трудно не выдать своих мыслей. Пока это можно списать на изумление девушки из провинции видами столичного города, но все же привыкайте держать себя в руках и попробуйте запомнить, что уже существует, а чего еще нет.
Вокруг
Мужчины более стройные, потому что верховая езда, охота, необходимость заниматься упражнениями со шпагой, дуэли запрещены, но все равно происходят, к тому же существует такая забава, как война, все это хоть как-то держит их в форме.
Толстых мушкетеров просто не видно (может, мне не встречались?). Объяснение Мари прозаично:
– Они же нищие. На хлебе и воде не разжиреешь.
У меня шок:
– Кто нищий, мушкетеры?
– Вы вообще что читали, кроме Дюма, дорогая? Но даже у Дюма, что помимо дыры в кармане и рекомендательного письма имел его герой? Если бы у мушкетеров были деньги, они не питались в таких местах, как «Зеленый лис» на Вьё Коломбье.
«Зеленый лис» настоящая помойка с пьяным посетителем у дверей, которому никак не удавалось освободить желудок настолько, чтобы, наконец, перестало тошнить. Изнутри доносились гогот и непристойные шуточки.
У меня шок и желание бежать подальше, правда, не обратно в свое время, а в чистенький, вылизанный Малый Люксембург. Сто лет пребывания в средневековой Франции не отучили Мари от привычки мыться и содержать дом в чистоте. Половина слуг заняты тем, что моют, стирают, приносят и выносят воду. Внутри шевельнулось чувство благодарности к Арману, не швырнувшему меня в служанки кабаре «Зеленый лис», а все же отправившему под крылышко к Мари.
Герцогиня учила и учила:
– Забудьте половину из того, что читали и видели в фильмах. А еще лучше вообще все, кроме фактов. Лгут и писатели, и режиссеры.
– Чему же верить?
– Глазам, ушам и мне. Король Людовик невыносимый меланхолик, трудяга и чистюля. С детства грустил по поводу несовершенства мира, грустит и ныне. В кого удался, непонятно. Отец один из самых беспокойных королей Франции Генрих IV, мать Мария Медичи не угомонилась даже будучи изгнанной. Братья и сестры на месте и часа не усидят без интриг и заговоров, любовники и любовницы в очередь встают, а этот…
Похоже, маркиза де Комбале не слишком жалует своим уважением короля?
– У Гастона Орлеанского без интриги ни дня, у герцогов Вандомских очередь из любовниц, у самого короля Анри фаворитки рожали наперегонки с королевой, а Его Величество с фаворитками умные разговоры ведет или вон Сен-Мара ублажает.
– Он… голубой?
Я надеялась, что герцогиня помнит, что это такое.
– Не знаю, возможно. Но две сумасшедшие привязанности, одна из которых сбежала в монастырь, а вторая предпочитает ссылку обществу короля, а теперь вот этот Нарцисс… Не завидую королеве.