Фавориты ночи (сборник)
Шрифт:
Она все-таки отвела свой взгляд. Знай наших, карасевских.
– Правильно, – кивнула я. – Вот и Сергей Иванович может подтвердить.
– Конечно, конечно, – Кряжимский грудью встал за моей спиной.
– Ну, ладно, – глубоко вздохнула старуха, – а где же все-таки Дима? Мне нужно кое-что сказать ему, – пояснила она и сделала жест рукой, как бы отодвигающий нас.
– Дело в том, Виолетта Гавриловна, – помог мне наконец Кряжимский, – что с Димой произошло несчастье. Кто-то ударил его по голове…
Последнюю реплику Сергей Иванович
«Лучше бы уж он помалкивал», – подумала я про себя.
– Что вы такое несете, милостивый государь? – возмутилась старуха и двинулась в комнату.
Конечно, «двинулась» – это сильно сказано (ей всего-то нужно было сделать два-три шага на ее ходулях), но она так ловко преодолела это небольшое расстояние, как будто мы с Сергеем Ивановичем не стояли у нее на пути. Мы с Кряжимским машинально посторонились, пропуская ее, и она очутилась прямо перед трупом. Когда она его увидела, то не стала кричать или биться в истерике, чего я опасалась и, честно говоря, ожидала, а просто несколько раз осенила себя крестным знамением, повторяя каждый раз: «Господи, боже мой, спаси и помилуй». Потом она повернулась к нам и произнесла тоном пророка:
– Я знаю, кто его убил.
– Кто? – ошарашенным дуэтом спросили мы с Кряжимским.
– Это тот тип, в клетчатой рубашке, – безапелляционно заявила она.
– Вы что, видели его? – взволнованно спросила я.
– Конечно, – уверенно ответила она. – Я уже собралась в магазин и стояла у двери, когда услышала, как Дима отпирает замок. Ну, я посмотрела в глазок, все ли у него в порядке? Дима открыл дверь, а тут этот, в клетчатой рубашке подбежал…
– Подбежал? – переспросила я.
– Ну да, подбежал. Как будто он внизу там замешкался. Да. Они вместе в квартиру и вошли. Я потом вспомнила, что забыла взять кошелек, и вернулась в комнату, а «Эхо Москвы» стало новости передавать.
– Так во сколько это было, вы помните? – чувствуя азарт охотника, выпалила я.
– Конечно, помню, говорю же, «Эхо Москвы» новости начало передавать, минут за десять до того, как вы в дверь забарабанили.
– А как он выглядел? Ну этот, который подбежал?
– Я же сказала уже, барышня, Ольга Юрьевна, если я не ошибаюсь.
– Угу, – кивнула я.
– Да, так вот, Ольга Юрьевна, как я уже сказала, он был в клетчатой рубашке, высокий и лысоватый такой. Подробнее не разглядела, очень быстро пробежал.
– Значит, больше вы ничего не заметили, Виолетта Гавриловна? – я с надеждой смотрела на нее.
– Нет, больше ничего, – как-то неестественно сухо отозвалась она.
– Как он выходил, вы не видели?
– Наверное, он быстро ушел, пока я новости слушала.
– Ничего не понимаю, – произнесла я. – Когда же он успел все здесь перевернуть?
Виолетта Гавриловна, видимо, посчитав разговор законченным, повернулась к двери.
– Нужно вызвать милицию, – бросила она через плечо. – А вы никуда не уходите, они будут
Пораженные ее выдержкой, властным тоном и осведомленностью о том, что и как полагается делать в подобной далеко не обыденной ситуации, мы замерли с открытыми ртами, провожая статную фигуру старухи взглядами.
Когда легкий шок прошел, я поняла, что влипли мы крепко.
Не буду утомлять читателя пересказом того, как мы провели следующие несколько часов. Хорошо еще, что нас с Кряжимским не задержали в качестве подозреваемых. Но вопросов к нам было – жуть. И как мы здесь оказались? И когда пришли? И зачем? И в каких отношениях были с покойным? Когда выяснилось, что Клочков сегодня с утра ходил в милицию, вызвали того лейтенанта (оказалось, что его фамилия Перфильев), к которому он обращался.
Я надеялась, что Клочков сделал несколько экземпляров фотографий и лейтенант привезет тот, который оставил им Дмитрий, но надежды мои не оправдались. Перфильев, после того как они съездили на место и ничего там не обнаружили, вернул фотографии Клочкову.
Лейтенант вызвал Матвиенко, и вся бригада поехала на опушку, которую им показывал Дима. Мы, само собой, увязались за ними. Мне хотелось увидеть все своими собственными глазами, чтобы потом отразить в статье.
Когда мы вернулись в редакцию, уже смеркалось, и сотрудники, естественно, разошлись по домам.
Я прошла к дивану, щелкнув по пути рычажком электрочайника, и с облегчением откинулась на мягкую спинку. Я так устала за сегодняшний день, словно в одиночку разгрузила вагон чугунных болванок. Ноги и голова гудели, хотя, казалось бы, ходила я не так много, да и особо сложными размышлениями себя не обременяла.
Только горькое сожаление о нелепой смерти Димы Клочкова преследовало меня всю вторую половину дня. Человек пришел к нам, рассчитывая на нашу помощь и компетентность, а мы… Я ругала себя за то, что позволила Кряжимскому отпустить Клочкова, за то, что слишком медленно ехала. Ведь приди мы к нему на десять минут раньше, он мог бы остаться в живых.
Мы не проронили ни слова, пока закипала вода, и потом, когда я разливала кофе по чашкам. Только сделав несколько глотков сладкого ароматного напитка, я решила, что найду убийцу Димы Клочкова чего бы мне это ни стоило.
Только вот с чего начать?
Единственная зацепка, которая, возможно, хоть как-то могла нам помочь, – фотографии – безвозвратно исчезла.
– Сергей Иванович, – я подняла голову и посмотрела на Кряжимского, – повторите, пожалуйста, мне еще раз то, что вы рассказывали в машине. Ну, о вашей беседе с Клочковым.
– О беседе, – начал морщить лоб Кряжимский. – Это можно.
И он начал рассказывать.
– Значит, – сделала я вывод (который, впрочем, напрашивался сам собой), после того как он закончил, – убийц было как минимум двое.