Фаянсовый череп
Шрифт:
Один из двух существовавших в природе ключей от редакционной “каравеллы” висел у Юрия на том же кольце, что и ключи от квартиры. Машина, если на ней никто не колесил по Москве, должна была стоять на стоянке в трех кварталах от редакции. “Бедный драндулет, – подумал Юрий, натягивая кроссовки. – Ночью на той дороге ему достанется даже сильнее, чем днем. Ничего. Машина – не человек, ее починить легко. А счет – Мирону, пусть платит. Похоже, скоро ему за многое придется платить."
Глава 14
Сказать, что, готовясь покинуть Москву, Вадим Севрук был совершенно спокоен, значило бы покривить душой. В подобной ситуации спокойным мог оставаться разве что покойник или клинический дебил, –
Разумеется, он был испуган, крайне раздосадован и, прямо скажем, чертовски зол на своего дядюшку, который оказался намного хитрее, чем можно было предположить. Старый боров провел его как мальчишку, отдав с пустыми карманами на растерзание прокуратуре, прессе и вообще всем, кому не лень поупражняться в затаптывании человека в грязь. Но при всех своих недостатках Вадим Александрович Севрук был неглуп и отлично знал, что, пока человек жив, его судьба остается в его собственных руках. Все на свете поправимо, кроме смерти. Бизнес – это азартная игра без правил, в которой нужно уметь проигрывать, но всегда остается шанс отыграться.
Помимо всего прочего, ситуация, в которой оказался Вадим Севрук, была для него не нова. Однажды ему уже пришлось бежать через всю страну, спасая даже не деньги, а собственную шкуру. Тогда все обошлось более или менее благополучно, и теперь, когда речь шла о сумме, многократно превышавшей все, о чем он когда-либо мечтал, Вадим Севрук собирался превзойти самого себя в стремлении выжить и вернуть деньги.
Поэтому, закончив телефонный разговор с Караваевым, он не стал бушевать, ломать мебель и кричать на секретаршу. Спускать пар подобным образом можно было, когда речь шла о мелких неприятностях, но теперь на кону стояла его собственная жизнь, и Вадим Севрук не собирался терять время.
Очень спокойно он открыл сейф и выгреб оттуда всю наличность – что-то около ста тысяч долларов и примерно половину этой суммы рублями. Небрежно свалив деньги в плоский пластмассовый кейс, он защелкнул кодовые замки, закурил и ленивой походочкой человека, которому совершенно некуда спешить, покинул кабинет, чтобы больше никогда туда не вернуться.
Дрессированная сучка в приемной лишь молча кивнула в ответ на его небрежное: “Я на объект, вернусь после обеда”. Шагая по длинному коридору с лепным потолком в сторону лифта, Севрук так вошел в роль, что чуть было не начал насвистывать, но вовремя спохватился.
Джип стоял на стоянке перед зданием – огромный, черный, пупырчатый от осевших на полированном металле мелких капель дождя. Из-за них лобовое стекло казалось матовым, как плафон люстры или окошко в сортире. Где-то далеко громыхнул гром. Севрук подумал, что мокрый асфальт ему сейчас абсолютно ни к чему, но, с другой стороны, дождь в дорогу – хорошая примета.
Он сел в машину, завел двигатель и включил “дворники”. Под их мерный шорох и постукивание Вадим вывел машину со стоянки и притормозил, решая, куда податься.
Здоровенный, вызывающе черный японский джип умнее всего было бы бросить и уехать из города на первом же подвернувшемся под руку поезде. В течение нескольких секунд Севрук обдумывал эту идею и решил, что расстаться с машиной никогда не поздно. До времени, указанного в полученной с утренней почтой повестке, у него оставалось еще почти двое суток, в течение которых у милиции не возникнет к нему никаких вопросов. На хорошей машине за двое суток можно уехать в места, где ему ничто не будет угрожать. И потом, купленный за двадцать пять тысяч джип можно было по-быстрому толкнуть перекупщикам тысяч за десять-двенадцать – уж кто-кто, а Вадим Севрук в таких вещах разбирался получше многих. А десять штукарей на дороге не валяются. Попробуй заработай такие бабки! Нет, бросать машину рано, тем более что в данный момент никакой непосредственной угрозы жизни не было.
Сидя в мерно вибрирующей машине
У Вадима было сильнейшее искушение рвануть прочь из этого чокнутого города прямо сейчас, в чем был. Ха, в чем был… Японский джип девяносто девятого года выпуска – совсем не ерунда, если разобраться. Да плюс к тому золотишко – то, что на пальцах и на шее. Его, даже по самым скромным подсчетам, наберется штуки на три – три с половиной.
Зеленью, разумеется…
Но дома оставалось еще кое-что. Потом ведь не вернешься, не заберешь. Конечно, возиться с бытовой электроникой, со всякими там телевизорами, микроволновками, лазерными проигрывателями и пылесосами было бы несолидно, да Вадим и не собирался этого делать. Но в тайнике за унитазом у него хранилось около восьми тысяч долларов, немного немецких марок и английских фунтов – запас на черный день. Там же лежал пистолет – не “беретта”, конечно, не “магнум” и не кольт, а вполне исправный, безотказный и весьма смертоносный отечественный “ТТ”. В сложившейся ситуации Вадим Севрук считал нелишним иметь при себе что-нибудь в этом роде – исключительно для самозащиты, разумеется. Марать руки, самолично вышибая из дядюшки Владика мозги, он не собирался. В конце концов, для этого есть Караваев – дядюшкин любимец Максик, или Сушеный Макс, как зовут его некоторые подчиненные. А вот когда дело будет сделано и денежки снова окажутся в пределах досягаемости, тогда,.. Что ж, тогда Сушеного Макса можно будет немножечко замочить. Ему это не помешает, и плакать о нем никто не станет.
«Слушай, – мысленно сказал он себе, трогая машину с места и направляя ее в сторону дома, – а на кой ляд тебе весь этот геморрой? Да пусть бы он подавился этими деньгами! В конце концов, это, можно сказать, все-таки его деньги. Зачем рисковать, зачем иметь дело с этим отмороженным подполковником, которому человека размазать – все равно что плюнуть?»
"Я тебе отвечу, – произнес другой голос внутри, – ядовитый, насмешливый голос, вечно вылезавший на первый план, когда Вадим пытался пойти по пути наименьшего сопротивления. – Если ты сам не соображаешь, – сказал голос, – то я тебе отвечу. Это дело необходимо довести до конца. Во-первых, из-за дядюшки. Он не успокоится, пока не свалит всю эту тухлую затею с двойным проектом на тебя. Раз есть кто-то, кому известно о существовании второго проекта, дядюшка просто вынужден будет отмазываться, отбрыкиваться и валить все бочки на любимого – ха-ха! – племянника.
Во-вторых, это необходимо сделать из-за Караваева. Ему ведь, помнится, была обещана половина суммы, а это такие деньги, которые Сушеному Максу и во сне не снились. За такие деньги он тебя из-под земли достанет и обратно в землю вроет и тогда уж заберет все до последнего цента. Кстати, если дать этому тупоголовому терминатору немного времени на размышления, он и в самом деле сообразит, что денежки можно прикарманить целиком, и уж тогда он наверняка избавится от всех, кто об этих денежках знал.