Файф-о-клок
Шрифт:
– Давайте подругу, – разрешил я. – Мне здесь подождать или в каюте?
Слава богу, что она понимала шутки. А то некоторые требуют сто бабосов. Мол, давай-ка посмотрим на смешных американских президентов, иначе я вашего юмора не догоняю… Стыдно сказать, но при всем уважении к женщинам я по большому счету всегда попадаю впросак. Девушка отдыхает или подрабатывает? Нет, когда она прет по улице с двумя авоськами, я отлично разбираюсь в ее добропорядочности. Даже могу приблизительно определить грузоподъемность… Но когда она в баре, с накрашенными глазками, сидит за стойкой по правую руку от бармена – у меня возникает чувство,
– Моя подруга отсвечивает в баре, – сообщила женщина.
«Какая удача! – подумал я. – Сегодня мне пригодится и то, и другое!»
– А ваша подруга сестра милосердия? – осведомился я.
– Нет, – женщина отрицательно покачала головой, – она единственный ребенок в семье. Насколько я знаю. И с милосердием, ну, как бы это сказать… – женщина на секунду задумалась, – не состоит в близко-родственных отношениях… А вам требуется скорая медицинская помощь?
– Пока нет, – я тоже покачал головой. – Просто хотел кое-что выяснить…
– Еще успеете, – заверила она. – Как только вызволим подругу из плена, я отвечу на все ваши вопросы.
– А кто ее захватил? – полюбопытствовал я. – В смысле подругу.
– Обстоятельства, – тут же отвечала женщина. – Дело в том, что моя подруга педант. Сидит сейчас в баре и методично уничтожает спиртные напитки. Ей, видите ли, не с кем поговорить! Вот я и отправилась на поиски – соотечественника… Кстати, «ви знальи Зарокова?!»
– Чего-чего? – растерялся я.
– Я спрашиваю, – усмехнулась она, – вы согласны поговорить с моей подругой?
– О чем? – на всякий случай уточнил я.
– Он еще спрашивает?! – удивилась женщина. – О чем разговаривают с пьяной дамой?! О жизни, разумеется!
– У меня «о жизни» не совсем хорошо получается, – признался я. – Это общефилософское направление, а я привык разговаривать с женщинами на узкоспециальную тему!
Тут она рассмеялась, впервые за время нашего диалога.
– Можно и на узкоспециальную, – разрешила она. – Главное, не увлекайтесь!
И мы отправились в бар. Паровозиком. Женщина в виде локомотива, а я – как распоследний товарняк со скотиной. А по дороге выяснилось, что зовут ее Анной и мы прилетели на одном самолете из Санкт-Петербурга. Удивительное совпадение!
– Анна Владимирова, – представилась она. – Двадцать семь лет, шатенка, а все еще не замужем…
– Какие ваши годы! – отмахнулся я…
И скорее всего – от потенциальной возможности жениться на Анне Владимировой. Потому как несколько раз участвовал в подобном мероприятии и теперь побаивался, что со мною случится нервный припадок от первых же тактов свадебного марша товарища Мендельсона. И вот вам – кухонный антисемитизм! Я хорошо отношусь к евреям и русским, шведам и англичанам, кубинцам и китайцам, монголам и американцам, чукчам и эскимосам, испанкам и бразильянкам, но лично товарища Мендельсона – ненавижу. «Трам-там-тарам-та! Там-там-там!
– А вот этого соотечественника я хорошо знаю! – с места в галоп заявила подруга Анны Владимировой, как только мы оказались в баре. – Ты помнишь раннюю весну одна тысяча девятьсот девяносто девятого года, проходимец?!
По всей вероятности, она обращалась ко мне. Только смотрела куда-то в сторону…
– У вас типичные признаки для мужчины, – предположила Анна Владимирова, – усы и брюки…
– Штаны! – уточнила подруга.
– Поэтому вас легко перепутать, – продолжала Анна Владимирова. – При первом знакомстве все мужчины одинаковы…
– А при втором – сволочи! – заявила подруга.
Бармен, вероятно, услышал кодовое слово – «сволочи» – и быстро сделал очередной мартини. Он, разумеется, ни слова не понимал по-русски и реагировал только на звуковой сигнал. «Ту-ту!» И надо заметить, что к нашему приходу подруга Анны Владимировой уже изрядно «насволочилась»!
– Еще два мартини, и с одинаковыми оливками, – заказала Анна.
– Сволочи-сволочи! – подтвердила подруга.
И только тогда невозмутимый бармен приготовил все что требовалось. В нужном количестве, разумеется.
– Надо отделить ее от бармена, – сказала Анна. – А то не расплатимся…
Мы аккуратно отклеили подругу от стойки бара и проводили за дальний столик.
– Очень скудный ассортимент на этой шаланде, – жаловалась подруга. – Я говорю, покажи мне, сволочь, карту вин! А он опять наливает мартини!
– А что произошло ранней весной одна тысяча девятьсот девяносто девятого года? – спросила Анна, чтобы отвлечь подругу от спиртосодержащей темы.
– А я почем знаю?! – удивилась она. – Наверное, распустились первые подснежники!
То есть заявленный по программе разговор обещал быть содержательным и непринужденным. Ранней весны подруга не помнила, а поздняя осень ее не интересовала.
– Маша! – представилась она. – Как в сказке про трех медведей! Типа… Кто хлебал мой мартини и все выхлебал?!
– Это цитата, – пояснила Анна Владимирова.
– А давайте о чем-нибудь споем! В лицах! – предложила неугомонная Маша. – Чур, я буду исполнять партию трех медведей!
Она хлебнула мартини и тоненьким голосом затянула:
– Са-а-ла-вей мой! Са-а-ла-вей! Га-а-ла-систый са-а-ла-вей!
– И где же партия трех медведей? – поинтересовалась Анна.
– Подожди! – отмахнулась Маша. – Сейчас будет… – И продолжала – двумя октавами ниже: – АААА! А! А-А! АААА! А! А! А-А-А-А-А!!!
Подтверждаю… Это была вышеобозначенная партия. Однако все подумали, что паром напоролся на рифы. Бармен, дабы не потерять равновесия, моментально ухватился за стойку, а Маша – за бокал.
– Я думаю, – подытожила Анна, – что пора освежиться. Пойдемте скорее на палубу…