Файл №103. Канал связи
Шрифт:
Один из защитников отодрал ребенка от матери, повел к машине.
– Пойдем со мной, сынок.
Хоть бы порепетировал эту фразу, для убедительности интонаций!
Дарлен в ужасе и растерянности бросилась вслед за сыном. И наткнулась на неприступную стену служак. Гора мышц в дорогом костюме неумолимо отодвинула женщину, направила в другую сторону. Куда?
– В эту машину, мэм.
Дарлен в панике. Будь это в другом месте и в другое время, набросилась бы. как кошка, на обидчиков, выцарапала бы глаза, защитила бы сына... А он уже плачет
– Мама!!!
– Кевин!!!
А на тротуаре, в стороне от начинающей собираться толпы зевак, стоят двое. Главные виновники всего происходящего. Те, из-за кого все началось. Эти, снецагснты... И до нас, простых людей, нет им никакого дела. Вон, любуются делом рук своих. Ну, с этой агентшей все ясно, она - как все. Но он-то, он! Казалось, все понимал, искренне заботился... Какая подлость!
Кевин кричит, зовет. Потерпи, малыш, мы еще повоюем! Ничего они нам не сделают! Не позволю! Они сами нас боятся!
– Все будет хорошо, малыш...
– теперь это звучит куда убедительнее.
Фэбээровец (все они - фэбээровцы!) настойчиво усаживал Дарлен на заднее сиденье автомобиля, наклонял ее голову, втискивал, впихивал внутрь...
– Осторожно, мэм.
Позаботился!.. Ты еще!!! Дарлен окатила агента полным ненависти взглядом, но почти тотчас - этот-то здесь при чем, он просто орудие - перевела взгляд, весь свой страх, всю свою боль, всю свою ненависть на Малдера. Вот главный виновник!
Захлопнулась дверца. Поднялось тонированное стекло, отгородив Дарлен от всего мира. Но ее взгляд пронзает все заслоны, прожигает и уничтожает ненавистного человека, доставившего несчастной матери столько горя.
А Фокс - странно, удивительно - не нападает и не защищается. У него на лице, во взгляде, неуместное, неожиданное выражение. Он принимает на себя, впитывает всю эту боль, весь этот страх, всю эту ненависть. Он молит взглядом - о прощении, он разделяет - взглядом - боль, он отбирает и накапливает - взглядом - ненависть. Он...
Он подходит вплотную к отъезжающему автомобилю, провожает Дарлен своим невозможным взглядом - и словно что-то обещает ей... Уезжает она с ощущением теплой дружеской руки на плече. Кто он? Кто этот человек? Человек ли?..
Я наблюдаю всю эту сцену молча, неподвижно стоя в стороне. Мне нечего сказать ни Малдеру, ни Дарлен, ни Кевину. Сказать:
"Я не знала, что так выйдет"? Неправда. Знала, могла бы догадаться - если бы дала себе труд подумать. Сказать, что считаю себя неправой? Неправда. Я поступила в соответствии с духом и буквой инструкций и законов, как должен сделать любой сотрудник Конторы. Сказать, что мое дело маленькое, что я не отвечаю за действия смежных ведомств? Неправда, отговорка для дураков. Малдер ведь и знал, и предвидел, и от ответственности не уклонялся... И сделал бы по-своему, если бы не я. Было бы лучше? Для Дарлен Моррис - безусловно! В конце концов - не это ли главная цель нашей деятельности? Проклятый разум, интеллект, ум! Насколько легче быть набитой дурой, строить глазки и
Дом Дарлен Моррис внутри выглядит как после пронесшегося торнадо. Ни одной вещи целой, ни одной вещи на месте. Все разбито, разорвано, распорото, вскрыто, сломано... Даже детские рисунки со стены. Даже подарочные букетики к Рождеству. Даже фотографии с каминной полки. И все это творилось на глазах у Дарлен?! На глазах у Кевина?!!
В гостиной продолжают возиться сотрудники отдела безопасности. Довершают разгром. Последние штришки, последние мазки в картине полного и окончательного разгрома.
Малдер озирает полотно. И со всей иронией, на какую способен, роняет в пространство:
– Какая тонкая работа, ребята... Что тут еще скажешь? Проходит к останкам тумбочки, бережно подымает с пола треснувшую детскую копилку с позвякивающими в ней даймами. Была ли такая в детстве у Холлсмэна? Вряд ли...
А Холлсмэн, довольный, как мартовский кот, уже потрясает пачкой бумаги, плотно исписанной все теми же единичками и нулями - добыча! С удачной охотой, Шер Хан! Белый Волк промахнулся!
– Отвезем на экспертизу криптографам! Это - своим шакалам. А после - мне, как своей, как разделяющей успех: - Вот то, что нужно. Спасибо.
И уходит.
Я не знаю, куда спрятать глаза. Получила поцелуй Иуды? Хотя какой там поцелуй! Это мои тридцать сребреников!
Центурионы выметаются вслед за предводителем, один кидает прощальный взгляд на комнату - не уцелело ли чего по недосмотру? И напарники остаются вдвоем.
Малдер подходит к окну. Опирается рукой на раму да так и застывает, неподвижно глядя во двор.
Долгая мучительная неподвижная пауза.
О чем он думает?
О том, что все опять потеряно, упущено, и на этот раз - по моей вине? О том, каково пришлось Дарлен и как она теперь будет относиться к любым попыткам хоть как-то ей помочь? О том, где и как теперь искать ниточки к загадочным силам, похищающим людей планеты Земля? Скорее всего, обо всем этом - и еще о многом одновременно.
Пауза затягивается до предела. И вдруг я понимаю, что Фокс уже не просто так смотрит в окошко. Он там что-то увидел. Что-то заинтересовавшее его, имеющее непосредственное отношение к делу.
Я подхожу ближе, становлюсь у него за спиной, смотрю вниз. Вагончик, маленький походный домик на колесах, с которого все и началось. Заботливо спрятанное за углом дома главное сокровище семьи Моррис. Неудивительно, что Холлсмэн его и не приметил.
А вся крыша вагончика покрыта... тонким слоем... непонятным серым налетом... что же это такое?
Малдер уже, оказывается, внизу. Добыл где-то стремянку, прислонил ее к домику, взбирается наверх...
Эй, ты куда?
– Что это, Малдер?