Файл №214. Длань наказующая
Шрифт:
— А мне это нравится.
Я так и знал, что лифчик она не носит, подумал Джерри. Интересно, а трусики? Наверное, трусики все-таки носит. С чего бы ей не носить трусики. Интересно, какого они цвета? Наверно, прозрачные. Совершенно прозрачные трусики. Сегодня посмотрю.
— Кэй, ты встань лицом ко мне, — продолжал распоряжаться Дэйв, извлекая из другого кармана сложенный вдвое лист плотной бумаги. Развернул. Откашлялся. Держа листок одной рукой, другую положил на плечо Кристиан.
— Ты правда думаешь, что тут кто-то занимался черной магией? —
— Несколько поколений, — почему-то немного волнуясь, сказал Дэйв. — Именно тут.
Листок дрожал в его руке. На просвет он весь светился ровным оранжевым светом, до краев наполненный бьющим снизу исступленным сиянием свечи. Первые капли, словно икринки, призрачно вспучились над бумагой. Вот невидимка отложил еще одну… еще.
— Во имя… это… властелина тьмы! Во имя правителей земли и королей подземного мира!
Голос Дэйва сорвался. Нет, с резинкой за щекой читать вслух такой текст было неловко. Он выплюнул жвачку, потом встряхнул листок.
— Ну давай, Дэйв, давай! — азартно прошептал Джерри.
— Во имя властелина тьмы! — опять начал Дэйв, стараясь читать отчетливо и мрачно; от избытка старательности он на сей раз даже чуть подвывал. Коротенько бросил взгляд на друзей, — как они воспринимают его в этой новой роли.
— Во имя правителей земли и королей подземного мира! Повелеваю силам мрака поделиться со мною своим могуществом! Знайте все вы, кичащиеся своею праведностью, что звякнул замок и врата открылись! О, властелин тьмы! Восстань! Восстань! О, Азазеллоу!
Ударила тьма. Пламя свечи сгинуло, как если бы его кто-то выключил. Легкий шорох капель в листве стал оглушительным, как рокот Ниагарского водопада. Потом в реве угадалась мелодия, невыносимо торжественная, как речь губернатора в День независимости, и непонятно жуткая. Каждое из невидимых в темноте деревьев запело, будто труба титанического органа.
— Что… — начала было Кристиан, и в этот миг земля запищала миллионом тоненьких писков и зашевелилась.
— Ай, — сказала Андреа.
— Все о'кей… — инстинктивно успел сказать Дэйв, и в это мгновение острые зубы впились ему в ногу, а листок бумаги в его руках взорвался и, плюнув искрами, запылал. С воплем Дэйв успел отшвырнуть его, в то же время отчаянно лягаясь, чтобы сбросить неожиданно повисший на щиколотке болтающийся груз, и в дерганом свете медленно планирующего сгустка пламени все увидели, что мокрой травы и земли на поляне больше нет. Полчища серых шерстяных спин шустро и суетливо двигались со всех сторон.
— Крысы… — обалдело сказал Джерри.
И тут наконец Андреа завизжала. Джерри едва не повалился навзничь , — так она оттолкнула его, попытавшись, водимо, с помощью такого нехитрого ускорителя с места набрать максимальную скорость. В свете догоравшего среди наступающих стай листка было видно, как девочка, не переставая отчаянно визжать, стремительно скрывается за деревьями.
— Андреа! — закричал Джерри, бросаясь следом. Живое и упругое подвернулось ему под ногу, болезненно запищало,
Он успел добежать до обочины поляны, когда поперек пути тяжко хлестнул огненный бич. В лицо ударил опаляющий багровый жар и тучи искр. Джерри шарахнулся назад, жмурясь и отворачиваясь, чтобы спасти глаза, — и вдруг на горле его словно захлопнулся капкан.
— Какого… — захрипел Джерри, нелепо меся воздух руками, но руки так никого и не нашли. Глаза его широко открылись и успели увидеть странно знакомое лицо, которое он меньше всего ожидал увидеть сейчас. Потом его кадык хрустнул, словно арбузная корка. Трахея смялась, как бумажная. Изображение в глазах медленно погасло, затянувшись чернотой, — это могло бы напомнить экран телевизора, который перегорел навсегда.
Если бы было, кому вспоминать.
Там же 24 сентября, 08.55
Дождь понемногу усиливался в течение всей ночи, и три человека двигались к Ведьмину алтарю под зонтиками, по которым тяжелые частые капли выбивали слитную дробь. Три барабана — два одинаково черных и один яркий, цветастый, явно дамский — на человеческих ногах медленно шли по насквозь промокшему лесу.
Пришли. Цветастый барабан качнулся, наклоняясь, из-под него высунулась тонкая рука с длинными, изящно оформленными ногтями и приподняла непромокаемое покрывало, аккуратно накинутое на труп.
— Ужас, — сказал женский голос из-под цветастого барабана.
Дробь дождя не реагировала на чувства людей. Уныло и в то же время — совсем равнодушно: тра-та-та-та-та…
Тонкая рука вернула покрывало на место и спряталась обратно.
— Охотник нашел тело на рассвете, агент Скалли, — проговорил под одним из черных зонтиков шериф Оукс. — Смерть наступила не более двенадцати и не менее восьми часов назад.
— Он страшно изуродован, — сказала агент Скалли, из-под зонтика озираясь по сторонам. — Странно…
— Ты о чем? — спросил из-под второго черного зонтика Молдер
— Сердце и глаза вырезаны, — сказала Скалли. — Но поблизости я их не вижу. Видимо, их унесли. Тут, похоже, не просто глумление над убитым…
— Это место вообще нечистое, — нехотя сказал шериф Оукс. — Когда-то, говорят, тут устраивали свои шабаши местные ведьмы. Вон тот пенек был у них алтарем.
Ведьмы, подумал Молдер. Что ж, пусть ведьмы. Все равно. Если это не имеет отношения к тем… из тарелки… тогда все равно. Хотя какая, в сущности, разница между ведьмами, или, скажем, бесами, и космическими пришельцами? Одна-единствен-ная: ведьмы и бесы не причастны к исчезновению Саманты, а те, причастны. Если бы я думал, что Саманту похитили бесы, я гонялся бы за бесами. А встречая осколки межзвездной посуды, просто пожимал бы плечами и честно делал свое дело, выполнял бы свой долг , — думая в то же время не столько об этом деле и об этом долге, сколько о грядущей встрече с бесами, которая должна же когда-нибудь произойти наконец. А сейчас будет наоборот. Хорошо, ведьмы. Так и запишем.