Файл №220. Розыгрыш
Шрифт:
— Я действительно агент ФБР, — сказал он, — и расследую убийство Джеральда Глэйсбрука. Меня зовут Фокс Молдер, а это мой напарник Дэйна Скалли. Мы хотели бы остановиться у вас на время проведения следствия.
Коммодор заворчал из своего угла.
Какое-то мгновение мистер Нат не реагировал. Потом то ли с удовлетворением, то ли, напротив, с негодованием поджал губы — и почти бросил перед Молдером регистрационный журнал.
— Распишитесь здесь, — сухо сказал он.
И, пока Молдер вписывал в соответствующие графы имена и даты, неторопливо нащелкал на клавиатуре телефона
— Лэйни, привет. Зайди в контору, дружок. У нас еще постояльцы.
Дружок Лэйни оказался тем самым беременным красавцем, который потягивал из фляжки на похоронах, Скалли узнала его сразу. Несмотря на явно усугубившееся к вечеру блаженное состояние, которое знающие люди ласково, любовно и чуточку таинственно для непосвященных называют то «под шофе», то «в полсвиста», то «тепленький», то «под мухой», всего и не перечесть — явился он, чуть пошатываясь, буквально через пару минут после вызова. Странный живот его, отчетливо свешенный несколько влево, был теперь тщательно упакован в некий, похоже, специальный чехольчик — возможно, по случаю вечерней прохлады; правда, северяне воспринимали ее, как мягкое и ароматное тепло цветущего штата, наконец-то сменившее дневной солнцепек. Из-под плотной ткани торчал лишь каблук ботиночка. Радушно улыбаясь и мощно дыша благородным перегаром, Лэйни подхватил чемоданы Скалли и Молдера и проворно поволок к трейлерам, которые ставший молчаливым мистер Нат без лишних проволочек сдал приезжим агентам.
— Скажите, мистер Лэйни, — спросил неугомонный Молдер, едва они вышли из конторы в густую южную ночь, местами слегка разведенную ярким сиянием уличных светильников, полную стрекота и звона насекомых, лягушачьих трелей, каких-то птичьих покряхтываний и по-станываний. — Скажите. Вы когда-либо работали в цирке?
Мазохист, подумала Скалли, готовясь к худшему. Просто самоубийца. Ей немедленно вспомнилось умозаключение мистера Ната относительно тяжелого детства ее напарника.
Однако реакция Лэйни оказалась иной. Он даже сбился с шага. Впрочем, возможно, в нарушении им ритма движения был повинен не всколыхнувший воспоминания вопрос Молдера, а та муха, под которой он счастливо пребывал.
— Я чуть не всю жизнь провел на подмостках, — мечтательно проговорил он. — Про меня даже в газетных заголовках печатали. Я бывал гвоздем программы, да!
Попадание, подумала Скалли.
— Скажите, мистер Лэйни, — проговорила она, — а вас никогда не травмировало то, что люди на вас… как бы это сказать… пялятся?
Лэйни глубоко вздохнул. Отчетливо видно было, как мерцающие в лучах фонарей ночные мотыльки перепуганно шарахнулись, спасаясь от его выдоха.
— Цирк был лучшей работой, какую я когда-либо имел. Да! Это было проще, чем яйцо очистить, — он поставил чемоданы на мелкий, тщательно разглаженный гравий дорожки. — Я просто выходил на сцену, расстегивал рубашку до самых штанов и показывал его, — он любовно и чуточку робко, словно без уверенности, что его ласка придется по вкусу тому, под чехлом, провел ладонью по своему странному животу. — Иногда я говорил: леди и джентльмены! Это мой маленький братик, его зовут Леонардо! Он очень умный! Я хотел бы познакомить
Скалли внимательно смотрела на его живот. Молдер внимательно смотрел ему в глаза.
Лэйни сник и спрятал взгляд. Хотел было взяться за чемоданы, но, пока руки свободны, сначала прихлебнул из фляжки.
— Почему же вы ушли из цирка? — спросила Скалли, когда они продолжили путь. Она уже поняла, что с Лэйни они не рискуют нарваться на лекцию по этике межчеловеческих отношений, и задавала вопросы безбоязненно.
— Мистер Нат, он такой милый, объяснил, что недостойно выставлять напоказ свое уродство. Да еще зарабатывать на этом. Да! Поэтому я теперь работаю у него в мотеле на подхвате. Багаж вот помогаю носить… Ага. Кажется, вот ваши трейлеры.
— А там у вас действительно брат? — спросил Молдер.
— Да, — сказал Лэйни. — Маленький-маленький. Совсем беспомощный. Как его еще назвать?
Сумасшедший дом, подумала Скалли.
Они прошли под одним фонарем, потом под другим, потом под третьим. Наконец, Лэйни, сказав: «Вот ваши трейлеры», снова поставил чемоданы. И тут же снова достал фляжку.
Молдер быстро и тактично вложил в его свободную руку какую-то купюру — Скалли не успела заметить, какую. Но Лэйни, похоже, успел.
— О, благодарю вас. Вы так щедры… — он растроганно моргнул, а потом и прихлебнул. — Спокойной ночи, — сказал он и, пошатываясь, двинулся обратно по отблескивающему гравию дорожки. Скалли решила, что покамест он еще держится, но, оставшись один, в предвкушении бесхлопотной ночи примется отхлебывать чаще — и, вероятно, напьется всерьез. Интересно, у него это все время так — или что-то стряслось, подумала она, но тут же поняла: ведь сегодня были похороны. Вероятно, они крепко дружили с покойным. К тому же коллеги…
Но внешность мистера Лэйни недвусмысленно намекала на то, что, по крайней мере, за последний год у него умерло не менее трехсот шестидесяти пяти близких друзей.
— Спите спокойно, — громко сказал мистер Лэйни, обернувшись и прощально помахав им рукой с фляжкой, — и пусть клопы вас не кусают.
Лицо Скалли передернулось от отвращения, и мистер Лэйни это заметил.
— Нет-нет, я не имел в виду настоящих клопов! — и он прихлебнул. — Ни в ком случае! В мотеле нет клопов! Это шутка! Я хотел сказать… хотел… — речь его уже становилась несколько невнятной. — Пусть вас не кусают… не кусают всякие там…
— Фиджийские русалки, — подсказал Молдер серьезно. Лэйни с облегчением заулыбался, хотя Скалли показалось, в его улыбке был оттенок то ли пришибленности какой-то, то ли подобострастия, то ли откровенного испуга. Впрочем, что взять с человека, полураздавленного навалившейся мухой.
— Да-да, совершенно верно. Именно. Фиджийские русалки. Вот точно сказано. Не позволяйте им кусаться.
Помахивая рукой с фляжкой, слегка зигзагом, он начал удаляться, безжалостно топча место сочленения двух своих теней, одна его опережала, другая тянулась за ним, как шлейф — и вскоре скрылся за рядами серебрящихся трейлеров. Потом затих в ночи и скрип гравия под его ногами.