Фаза ингибиторов
Шрифт:
– Да, разговаривали, – коротко ответила Альма.
– Тогда… что тут делает Мигель? Ему ведь советовали оставаться дома, приходить в себя от двадцати шести до пятидесяти двух часов.
– Этот совет он явно решил проигнорировать. – Чунг, глава планетной безопасности, небрежно пожала плечами – на подобные легкомысленные беседы у нее просто не было времени. – Я ничуть его не виню, учитывая, как быстро приходит в себя его трофей. Мигелю наверняка хочется узнать, что же он нам привез.
Мы втроем смотрели в застекленный отсек, куда после моего возвращения поместили пассажирку и ее капсулу. В стерильном герметичном помещении находились койка и обычное медицинское оборудование, довольно простое, но пассажирка пока оставалась в капсуле. Модуль для криосна вкатили внутрь на тележке вроде тех, на которых мы транспортировали ракеты; он уже был подсоединен к гораздо более замысловатому комплексу систем жизнеобеспечения. Двое техников в масках и защитных костюмах возились с соединителями, проверяя показания приборов и делая заметки на громоздких планшетах.
– Нам знакома эта технология? – спросил я.
– Она старше и сложнее всего, что мы привезли с собой, – ответил Валуа. – Но не настолько старая, чтобы нельзя было разобраться с помощью прошлого опыта. Вероятнее всего, она создана еще до чумы. Но это вовсе не значит, что мы не приняли все доступные меры защиты.
– Если найдешь в Солнечном Доле хоть что-нибудь, чего могла коснуться чума, дай знать. Мы погрязли в темных веках, Морган. Как бы ни деградировала наука к тому времени, когда эта женщина погрузилась в сон, наш уровень технологий покажется ей допотопным. Удалось ли получить какую-нибудь информацию с поврежденного модуля памяти?
– Разнообразные зашифрованные данные. Все они указывают на одно и то же – на пассажирскую декларацию о человеке, севшем на корабль на Приюте в шестьсот тринадцатом году. Взрослая женщина, имя: Брианна Бетанкур.
– У нас есть сведения и о самом корабле, – сказала Чунг. – Субсветовик «Тишина в раю». Корабль для перевозки пассажиров, пять с половиной мегатонн, построен в триста двадцать девятом году, орбитальный завод демархистов, Фанд, Лакайль-9352. Двигатели и вспомогательные силовые установки арендованы у сочленителей в соответствии с протоколом о совместном использовании технологий из Соглашений Европы.
– Хорошо, что мы знаем, как ее зовут, – кивнул я, не в силах избавиться от навязчивой мысли, что этот корабль был ковчегом, полным спящих пассажиров, которые летели туда, где их ждал лучший мир и лучшее будущее. – Как скоро нам удастся ее пробудить?
– Уже начали перфузию крови, – сказал Валуа. – Прежде чем Брианна очнется и ее можно будет переместить на койку, пройдет еще от тринадцати до двадцати шести часов. И даже тогда, вероятно, от слабости она мало что сможет вспомнить, так что не надейся в ближайшее время сыграть с ней в шахматы.
– Не считая проблем с памятью, которая, кстати, уже возвращалась к ней, она соображала неплохо.
– Это было тогда, – возразил Валуа. – Мы пытаемся открыть тот канал нейросвязи, по мере того как оживает ее мозг, но пока не сумели пробиться.
– Скорее всего, это какая-то аварийная функция капсулы. Капсула больше не считает, что ее системы могут отказать, и нейроинтерфейс просто не включается.
– Если этот фокус проделан с помощью имплантатов, – сказала Чунг, – то придется их выковырять и сжечь, прежде чем она сделает хоть шаг за пределы этой комнаты.
– Будь реалисткой, Альма, – покачал я головой. – Даже если Брианна была носителем плавящей чумы, она для нас неопасна.
– Считай, что это дело принципа – точно так же, как твое решение не выходить на связь, – добродушно ответил Валуа. – В общем, мы просканировали этот гроб с предельной тщательностью. Похоже, внутри у Брианны нет ничего искусственного, как нет и неприятных сюрпризов в самой капсуле. Когда Брианна очнется, мы сделаем все необходимые анализы, но, сдается мне, она явилась к нам невинной как младенец.
– Невинность? – усмехнулась Чунг. – Что-то новенькое. Увидишь – расскажи хоть, как она выглядит.
Пол едва заметно содрогнулся. Техники за стеклом прекратили свое занятие. Мы с Валуа и Чунг со страхом уставились на аварийный фонарь в углу стены: вот сейчас он замигает красным и взвоет сирена, сообщая, что из какой-то части Солнечного Дола уходит к поверхности воздух. Никто из нас не запасся дыхательным ранцем – внутри Святилища, способного герметично закрыться в считаные секунды, в нем не было нужды. Если на нас обрушилась достаточно крупная глыба, способная пробить оболочку Святилища, вряд ли останется необходимость в каком бы то ни было правительстве, не говоря уже о выживших.
Но фонарь светил по-прежнему тускло и сирена молчала.
– Возможно, когда Брианна узнает, в каком мире проснулась, ей захочется залезть обратно в свою капсулу, – сказал Валуа.
– Пусть благодарит судьбу за то, что вообще жива, – без тени сочувствия процедила Чунг. – Она ведь знает про волков, Мигель?
– Вряд ли.
– Тогда что говорил пассажирам их капитан? От чего они бежали?
– Этого Брианна не сказала. Вряд ли она имела хоть какое-то понятие о том, что происходило с кораблем после вылета с Приюта.
Последовала пауза. Я почти слышал, как жужжат шестеренки в мозгу у Чунг.
– С тех пор, как ты сказал, что у тебя на борту пассажирка, меня мучает одна мысль: как, черт побери, она выжила?
Я кивнул на застекленный отсек:
– Можно назвать это чудом. Ты видела, в каком состоянии ее капсула.
– Вы сближались на скорости порядка семи тысяч километров в секунду, – констатировала Чунг.
– Они летели в систему, а я двигался им на перехват, практически навстречу. Это как два сближающихся кулака. Естественно, у нас была высокая относительная скорость.
– Однако из навигационного журнала шаттла нам известно, что тебе не составило особого труда перехватить капсулу. Разность скоростей была намного ниже, чем скорость вашего сближения.
– Пытаешься понять, как выжившая пассажирка оказалась рядом?
– Думаю, то, что ее вышвырнуло взрывом, не просто счастливая случайность. Наверняка было что-то еще.
– Может, и было. Кто знает?
– Журнал шаттла подтверждает твои слова о сигнале бедствия.
– Рад, что ты не подумала, будто я его сочинил.