ФБР. Правдивая история
Шрифт:
Уэбстер был вынужден, как он выразился, «делать вид, что устав у нас есть»[569].
Вместо него ФБР получило Закон об иностранной разведке. Будучи результатом многолетней борьбы между конгрессом, ФБР и ЦРУ, он вызвал появление особой коллегии судей, выбранных председателем Верховного суда США, которые собирались в специальной звуконепроницаемой комнате на последнем этаже министерства юстиции. Цель коллегии состояла в том, чтобы давать санкции на прослушивание телефонных разговоров и ведение электронной слежки, с просьбами на разрешение которых к ним обращались офицеры американской разведки, — и делать это по закону. На протяжении шестидесяти лет с начала эры Гувера ФБР составляло
Судья Уэбстер прошел два испытания способности ФБР соответствовать этим стандартам вскоре после его приведения к присяге — одно было тайным, другое — болезненно публичным.
8 апреля 1978 года в столице Чили Сантьяго после необычно мощного использования дипломатических мускулов два агента ФБР взяли под стражу Майкла Таунли — американского наемного убийцу, работавшего на разведслужбу генерала Пиночета. Они отправили его самолетом в Майами для длительного допроса. Таунли собрал бомбу, которая убила Орландо Летельера. ФБР медленно и тщательно формировало дело, которое должно было привести к предъявлению обвинения в совершении уголовного преступления и тюремному заключению наемных убийц, работавших на генерала Пиночета, включая начальника его разведки.
10 апреля Соединенные Штаты предъявили обвинительное заключение из тридцати двух пунктов Эду Миллеру, который когда-то был начальником разведки ФБР; Марку Фельту — бывшему заместителю директора ФБР и Пэту Грею, который когда-то был руководителем Федерального бюро расследований. Основанное на законе шестидесятилетней давности, который использовали главным образом для судебного преследования куклуксклановцев, было предъявлено обвинение в «заговоре с целью нанесения ущерба и притеснения граждан» путем несанкционированных обысков.
Предъявление обвинений привело в ярость сотни агентов ФБР, которые работали по делам, связанным с разведкой и терроризмом, в 1970-х годах. Среди них были семьдесят девять сотрудников, которые служили под началом Грея, Фельта и Миллера в годы правления Никсона и которым теперь пришлось отвечать на вопросы следователей в министерстве юстиции и службы внутренней безопасности ФБР. Эти расследования могли стоить им работы, пенсии и, возможно, свободы. Никто не знал, скольким людям могут предъявить обвинения.
Некоторые из этих сотрудников занимались самыми деликатными делами против врагов Соединенных Штатов. Они искали у судьи Уэбстера руководства и совета — и освобождения от ответственности. Уэбстер решил, что все, за исключением шести человек, не виновны в проведении несанкционированных вторжений, и применил к ним внутренние дисциплинарные меры воздействия, не предавая этого огласке. Министерство юстиции в конечном итоге решило настаивать на предъявлении обвинения только Фельту и Миллеру. Дело Грея было закрыто, к негодованию обвинителей, равно как и были сняты обвинения против Джона Кирни, который в свою защиту выдвигал тот аргумент, что выполнял приказания вышестоящего начальства.
Отдел разведки, когда-то самый сильный отдел в ФБР Гувера, находился в осаде со стороны министерства юстиции, и к концу 1970-х годов численность его сотрудников сократилась, а их квалификация снизилась. Те, кто по-прежнему служили делу, хотели возродить контрразведывательные операции против советских и китайских шпионов в Соединенных Штатах, нанимать и обучать агентов ФБР,
Они хотели выслеживать оставшихся в подполье «уэзерменов» и тайных руководителей ВСНО. И хотя ку-клукс-клан был повержен, в Соединенных Штатах поднималась новая волна неонацистских групп. Ими были вооруженные партизаны, стремившиеся свести счеты за масштабные битвы в Старом Свете — сербы и хорваты, турки и армяне, Ирландская республиканская армия. Взятые все вместе, они добавляли Америке до сотни новых террористических дел в год.
Уэбстера беспокоила способность ФБР отражать эти угрозы. «Чего не хватало — так это хорошей разведки, — сказал он. — Нам пришлось улучшать свои разведывательные возможности»[570].
«Пятисотлетний потоп»
Роберт Хансен был чикагским полицейским в третьем поколении, который поступил на работу в ФБР в 1976 году и отслужил там двадцать пять лет. Он стал шпионить на Москву, украв поразительное количество американских секретов, и не был раскрыт Федеральным бюро расследований до начала нового века.
В очень молодом возрасте Хансен узнал, что жетон может быть щитом для секретности. Его отец работал в «красной команде» чикагской полиции: выслеживал и преследовал «левых», злоупотребляя своими авторитетом и властью, как это делал до него его отец. Хансен знал кое-что об этой грязной истории.
«Его отец и дед были старыми копами, и он это знал, — сказал сотрудник ФБР Ричард Л. Олт — один из основателей подразделения бихевиоризма Академии ФБР, который допрашивал Хансена после его ареста. — Он сам сказал: «Планка для меня была не слишком высока». Он легко принял решение начать шпионскую деятельность». Он делал это за деньги, получив в общей сложности более 600 тысяч долларов, но также и потому, что, по его мнению, он мог выйти с ними сухим из воды.
В марте 1979 года Хансен начал двухлетнюю стажировку в отделе ФБР, занимающемся контрразведывательными операциями против СССР, в Нью-Йорке. Он только отметил свой двадцать пятый день рождения, придерживался консервативных убеждений, был твердым антикоммунистом и истым католиком, каждое утро ходившим на церковную службу, — все это были обычные характеристики агента ФБР. И, подобно многим своим коллегам по отделу, Хансен не имел подготовки в разведывательной работе. «Золотые дни» отдела остались далеко позади. В штаб-квартире ФБР к нему относились как к «незаконнорожденному крестнику»[571], по выражению Олта, как к тихой заводи, где большие успехи были немногочисленны и редки. Руководители Бюро не видели смысла тратить время на обучение сложностям контрразведки. Учение приходило с работой, если вообще случалось. Майк Мейсон — позднее главный помощник директора ФБР Роберта С. Мюллера III — прошел обычное обучение в виде трехчасового курса по контрразведке в Академии ФБР. Он вспоминал, как его учитель говорил, что работа — напасть, которой надо избегать любой ценой. Мейсон отнесся к этому уроку серьезно.
«Я понятия не имел, что входит в контрразведывательную работу, — сказал он. — Все, что я знал, — так это то, что я не хотел ею заниматься»[572].
Начальники Хансена открыли в нем один выдающийся талант через несколько дней после его прибытия на место службы: он был одним из очень немногих людей в ФБР[573], которые понимали, как работает компьютер. Ему поручили создать автоматическую базу данных советских дипломатов и людей, подозреваемых в шпионской деятельности, в Нью-Йорке. Он разбирался в технологиях, которые в последующие годы перевернули мир, особенно в том, как соединяются сети и передается информация.