ФБР. Правдивая история
Шрифт:
Из Африки Фрих увез не всех своих агентов. 27 и 28 августа, через неделю после пуска крылатых ракет, агенты ФБР Джон Антисев и Стив Годен порознь привезли Одеха и аль-Аухали в Нью-Йорк согласно официальной процедуре выдачи уголовных преступников. Без намека на принуждение или угрозу ФБР получило их полные признания наряду с важной информацией о всемирном размахе деятельности «Аль-Каиды». Среди всего прочего аль-Аухали дал телефонный номер в Йемене, который служил для бен Ладена международным коммутатором.
4 ноября 1998 года обвинительный акт, распечатанный в суде Южного округа Нью-Йорка, объявил бен Ладена и двадцать других членов «Аль-Каиды» виновными в осуществлении взрывов посольств США. Десять обвиняемых
Государственный обвинитель Патрик Фитцджеральд пытался усилить обвинения, вынудив говорить лживого Али Мохаммеда — главного тайного агента «Аль-Каиды» в Америке. Как позже признавался Мохаммед: «После взрыва в 1998 году я планировал отправиться в Египет, а потом в Афганистан, чтобы встретиться с бен Ладеном. Прежде чем я смог уехать, я был вызван в суд для дачи показаний перед большой коллегией присяжных в Южном округе Нью-Йорка. Я дал показания, немного соврал»[638]. Под присягой он отрицал, что обучал бен Ладена и его людей приемам террористической деятельности, ведению разведки и контрразведки.
Фитцджеральд и агенты ФБР, которые с ним работали в Нью-Йорке, знали, что Али Мохаммед работает на «Аль-Каиду». Они решили арестовать его там и тогда. Два года спустя на открытом суде он признал себя виновным в том, что был первым агентом бен Ладена, глубоко внедрившимся в Америке, и главным в осуществлении взрывов посольств. Потом он исчез; нет никаких записей о его тюремном заключении. Он был помехой для ФБР.
«Арестуйте императора»
После всех судебных процессов «США против бен Ладена» одиннадцать из нападавших были по-прежнему на свободе, включая главного обвиняемого[639].
Опытный государственный обвинитель Элеонор Хилл, которая работала руководителем персонала двух комитетов конгресса по разведке, спросила агента ФБР в Нью-Йорке о стратегии в отношении «Аль-Каиды». «Это все равно что сказать ФБР после Пёрл-Харбора: «Отправляйтесь в Токио и арестуйте императора, — сказал он. — В Южном округе нет крылатых ракет»[640].
Фитцджеральд не хотел ракет. Он хотел бульдозер, чтобы снести Стену.
Министерство юстиции возвело Стену, чтобы исполнить Закон о надзоре за иностранной разведкой (FISA) от 1978 года. На протяжении шестидесяти лет до этого закона ФБР прослушивало телефонные разговоры по приказам министра юстиции или распоряжению Дж. Эдгара Гувера. Двадцать лет после принятия этого закона тайно собиравшиеся федеральные судьи — суд FISA — следили за тем, как ФБР ведет наблюдение за людьми, подозреваемыми в шпионаже и терроризме. Они узаконили применение жучков и прослушивание телефонных разговоров без ордера, которые когда-то применял Гувер по своему усмотрению.
ФБР было предоставлено решать, когда делиться разведывательной информацией с государственными обвинителями. Но оно не раз плохо с этим справлялось. В 1995 году новые инструкции обязывали агентов получить предварительно санкцию из министерства юстиции. Эти правила были плохо написаны и повсеместно толковались неправильно. Руководители ФБР регулировали и усиливали их неправильную интерпретацию. На периферии и в штаб-квартире агенты ФБР, занимавшиеся делами, связанными с разведкой, полагали, что не могут общаться с посторонними, включая других агентов, работавших по уголовным делам.
«Таковы были основные правила, — сказал Фитцджеральд. — Мы могли общаться с агентами ФБР, работавшими по уголовным делам; с полицейским управлением города Нью-Йорка; с другими федеральными правительственными ведомствами, включая разведывательные; с гражданами, иностранными полицейскими и иностранными разведчиками, включая шпионов. Мы делали это. Мы отправлялись за границу, чтобы пообщаться
Стена была лабиринтом непонимания, созданная во многом благодаря сбою связи в ФБР при Фрихе. Агенты ощущали стены там, где их не было. Их неправильные представления имели катастрофические последствия для борьбы с подозреваемыми террористами.
В начале 1999 года Луис Фрих доложил конгрессу о том, что он реорганизовал ФБР. Борьба с терроризмом и контрразведка были новыми главными приоритетами. Но его слова были не более чем пустышка и выдача желаемого за действительное.
«Был ли у нас план войны? — риторически вопрошал начальник антитеррористического управления Дейл Уотсон. — Абсолютно никакого»[642]. Он пытался выпихнуть Бюро вперед. Это было все равно что упираться в огромный монолит, построенный Гувером, и пытаться сдвинуть его с фундамента. Он назвал это « самым труднымиз всего, что мы когда-либо пытались сделать»[643].
Уотсон полагал, что работа Бюро в Найроби была настоящим прорывом. Разведывательные данные, которые собрали агенты, выявили две сотни улик против «Аль-Каиды». Он хотел сосредоточить усилия ФБР на этой задаче.
4 декабря 1998 года заголовок ежедневной президентской сводки — самого секретного документа в правительстве Соединенных Штатов — гласил: «Бен Ладен готовится угнать американский самолет и совершить другие теракты». Это был доклад, полученный ЦРУ из вторых рук от разведывательной службы Египта, но никто никогда не видел ничего подобного. «Бен Ладен может осуществить план угона американского самолета до начала Рамадана 20 сентября, — гласило предупреждение. — Два члена оперативной группы, избежавшие проверок на безопасность во время недавнего судебного процесса, сделали своей целью один из нью-йоркских аэропортов». Мотив — освобождение заключенных в тюрьму исполнителей взрыва Всемирного торгового центра и американских посольств в Африке.
Главный специалист по терроризму при Клинтоне Ричард Кларк видел в Уотсоне своего самого лучшего союзника в ФБР. Будучи начальником антитеррористической группы в Совете национальной безопасности, он попросил Уотсона предупредить полицию города Нью-Йорка и Федеральное управление гражданской авиации об этом докладе, содержащем угрозу. Аэропорты Нью-Йорка приняли максимальные меры безопасности.
Начиная с того дня Уотсон пытался подчеркнуть крайнюю необходимость антитеррористической кампании Кларка в ФБР. Он приказал каждому из пятидесяти шести региональных отделений Бюро осознать эту угрозу. Но многие, если не большинство, оставались не в курсе. Он вызвал агентов изо всех уголков страны, чтобы они встретились с Кларком. Они получили по полной: папка Кларка была набита предвестниками нападений. Его обычное информационное совещание охватило вопросы ведения бактериальной, вирусной и компьютерной войны помимо более традиционных терактов.
Это совещание вошло в анналы ФБР как семинар «Терроризм для болванов».
«Существует проблема убедить людей в том, что угроза есть, — сказал Кларк. — Имеет место недоверие и сопротивление. Большинство людей не понимают. Исполнительные директора крупных корпораций даже не знают, о чем я говорю. Они полагают, что я говорю о длящемся четырнадцать лет хакерстве на их вебсайтах. А я говорю о людях, которые отключают в городе электричество, системы 911, телефонные и транспортные сети. Вы лишаете город света — люди умирают. Лишаете света много городов — умирает много людей»[644]. Теперь он рисовал в своем воображении смерти сотен или тысяч американцев от рук исламских террористов.