ФБР. Правдивая история

Вейнер Тим

Мюллер уже завоевал доверие Ламберта; судья дал разрешение на наблюдение за сотнями людей в целях национальной безопасности без официальных слушаний по личной просьбе директора. Теперь президент приказал ФБР злоупотреблять этим доверием, игнорировать суд и отрицать его полномочия. Очень осторожно, не раскрывая информацию о существовании программы «Звездный ветер», Мюллер разработал способ оповещения о том, что некоторые ордера, которых он добивался, основаны на информации, полученной от АНБ. Главный судья сказал, что он и его преемник условились с Мюллером о том, что санкции на слежку будут даваться «по устной просьбе директора ФБР». Эта договоренность —

беспрецедентная и сомнительная — действовала почти два года.

Но трения с ФБР нарастали вместе со страхом перед новым ударом «Аль-Каиды». Мюллер пытался сгладить напряженность между руководителями, занимавшимися в Вашингтоне борьбой с терроризмом. Он утверждал, что согласованно работает с ЦРУ и Джорджем Тенетом. «Мысль о том, что Бюро должно регулярно делиться информацией, — это то, чему Дж. Эдгар Гувер, вероятнее всего, воспротивился бы, — сказал Мюллер. — И он, наверное, переворачивается в гробу, чтобы понять, до какой степени после 11 сентября происходит обмен информацией между нами и ЦРУ»[673].

Рабочие отношения Бюро с остальной частью правительства представляли собой постоянную борьбу. Министр юстиции был потрясен, когда ФБР не удалось найти сумасшедшего ученого, рассылавшего письма со спорами сибирской язвы в отделы теленовостей, газеты и сенаторам США. Четыре года ФБР сосредоточивалось не на том человеке. Бюро тонуло в ложных сигналах; его сети рушились; его настольные компьютеры по-прежнему требовали сделать двенадцать кликов, чтобы сохранить документ.

ФБР не «стыковалось» с остальными разведывательными ведомствами США. В штаб-квартире ФБР не могли получать доклады из АНБ или ЦРУ с грифом «Совершенно секретно» — а почти все документы шли под таким грифом. Свежую информацию нельзя было включить в базы данных ФБР.

Давление на руководителей ФБР было бесчеловечным. Директора Управления по борьбе с терроризмом держались в лучшем случае один год, а на большее у них не хватало сил. Другие высокопоставленные руководители Мюллера держались немного дольше, ответственные за информационные технологии — даже меньше года.

По мере того как война с терроризмом охватывала весь мир, Мюллер столкнулся с самым опасным кризисом, который затронул местные отделения ФБР. Борьба между ФБР и его коллегами по борьбе с терроризмом шла по всей американской иерархической цепочке инстанций — фитиль, который медленно горел, протянувшись из тайных тюрем ЦРУ до Белого дома.

Мюллер начал откомандировывать первую тысячу или даже больше агентов ФБР на театры военных действий в ноябре и декабре 2001 года. Их заданием было собирать информацию и допрашивать пленных. Стратегия ведения допросов ФБР была выбита в камне: никаких жестокости, насилия и унижения.

Некоторые агенты ФБР отправились на военные посты в Афганистан, другие — на военно-морскую базу США в заливе Гуантанамо. Горстка агентов ФБР отправилась на рискованные задания с ЦРУ против людей, подозреваемых в связях с «Аль-Каидой». 28 марта 2002 г. они взяли своего первого ценного пленника — палестинца, работающего на «Аль-Каиду» в Файзалабаде, Пакистан. Он был серьезно ранен в перестрелке; под удар попала конспиративная квартира, на которой собралась группа боевиков. На больничной каталке он был самолетом переправлен в недавно созданную тайную тюрьму ЦРУ — «черное место» на складе военно-воздушной базы Удон-Тани, расположенной на северо-востоке Таиланда рядом с границей с Лаосом.

«На днях мы привезли человека по имени Абу Зубайдах, — сказал президент Буш на

акции по сбору денег в Гринвиче, Коннектикут, 9 апреля. — Он один из главных боевиков, участвовавших в заговоре и планировавших смерть людей и уничтожение Соединенных Штатов. Больше он ни в каких заговорах и планах не участвует. Он находится там, где ему и следует быть»[674]. Полагаясь на последующие доклады ЦРУ, президент позднее назвал пленника третьим человеком в «Аль-Каиде» и руководителем боевых операций у бен Ладена.

«Национальное достояние»

Первыми американцами, которые вели допрос Абу Зубайдаха, были двое из восьми агентов ФБР, говоривших по-арабски, — Стив Годен, расследовавший взрыв в Найроби, и Али Суфан, который вел расследования дела «Коул» в Йемене. Суфану, ливийцу со степенью магистра международных отношений из Университета Вилланова, было 30 лет; он пришел на работу в ФБР в 1997 году по собственной инициативе. Он снискал себе славу в узких кругах американских специалистов по борьбе с терроризмом за свои знания и хватку следователя. Генерал-майор Майкл Данлеви, командовавший базой в Гуантанамо, где Суфан проводил допросы и добивался признаний, назвал его «национальным достоянием»[675].

Суфан начал допрос раненого пленника тихим голосом, продемонстрировав, что знает очень многое. «Я спросил у него, как его зовут, — позже свидетельствовал Суфан. — Он не ответил. Тогда я спросил его: «А что, если я буду называть тебя Хани?» Так звала его мать в детстве. Он посмотрел на меня потрясенно, сказал «О’кей», и мы начали разговаривать»[676].

В течение двух дней пленник опознал по фотографии Халида Шейха Мохаммеда — человека, планировавшего нападения «Аль-Каиды». Это был крупнейший прорыв ФБР на тот момент. «До этого, — свидетельствовал Суфан, — мы понятия не имели ни о его роли в терактах 9 сентября, ни о его значимости в структуре руководства «Аль-Каиды».

Офицер ЦРУ отрапортовал об этом в свою штаб-квартиру. Директор ЦРУ Джордж Тенет был недоволен, узнав, что допрос проводил сотрудник ФБР. Он приказал антитеррористической группе ЦРУ отправиться в Таиланд и взять дело в свои руки. «Нас отодвинули в сторону, — сказал Суфан. — Стали применяться жесткие методы» — сначала с пленника сняли одежду и лишили его сна на сорок восемь часов подряд, и «Абу Зубайдах замолчал и перестал говорить». Затем ФБР снова включилось в дело. Пленник сообщил, что он руководил в «Аль-Каиде» снабжением и организовывал поездки, и выдал информацию, которая привела к аресту 8 мая Хосе Падильи — чикагского уличного бандита, который в тюрьме перешел в ислам, имел связь с «Аль-Каидой» в Пакистане и Афганистане и мечтал взорвать в Вашингтоне радиоактивно зараженную бомбу.

ЦРУ вероломно заявило, что арест террориста — это его заслуга, и силой вернуло себе право проводить допросы. Его сотрудники подвергали пленника воздействию шумом, морозили и устраивали ложные похороны заживо. Суфан и Годен заявили свой протест. Офицеры ЦРУ сказали им, что эти методы одобрены в самых высших правительственных кругах США.

Суфан сказал, что свяжется со штаб-квартирой ФБР и доложит, что был свидетелем «обращения, граничившего с пыткой». Он отказался в этом участвовать. Начальник Управления ФБР по борьбе с терроризмом Паскуале Д’Амуро вернул обоих агентов из Таиланда где-то в конце мая. Но он не поднимал этот вопрос с Мюллером по крайней мере еще два месяца. Директор узнал об этом после того, когда черта была перейдена.