Фельдмаршал Борис Шереметев
Шрифт:
Фельдмаршал, наблюдая за полем боя в подзорную трубу, уследил этот момент и приказал адъютанту:
— Скачи к светлейшему! Пусть немедля преследует шведов, отошедших в Яковецкий лес. И ищет над оными викторию. Боур пусть уходит на правый фланг ретраншемента.
Лучшего поручения светлейший и сам себе не мог пожелать. Он тут же, привстав в стременах, вскричал, не скрывая радости:
— За мной, орлы-ы!
И поскакал к лесу, алый плащ развевался сзади, словно зовя кавалеристов к солдатскому счастью.
Светлейший
И теперь, ворвавшись в утренний лес, они с веселыми криками носились по нему и рубили разбегавшихся шведов. Но в отличие от врага своего русские кавалеристы никогда не убивали человека, бросившего оружие и поднявшего вверх руки. Более того, великим грехом считали срубить безоружного.
Поднял руки — пленный. Живи.
— Ваша светлость, ихний генерал.
К Меншикову подвели седого, довольно грузного офицера в генеральском мундире, с перевязанной головой.
— Вольмар Шлиппенбах, — представился он и, вынув шпагу, протянул ее эфесом вперед светлейшему. — Примите шпагу.
— О-о, — заулыбался Меншиков, — вы не представляете, генерал, как я льстил себя надеждой когда-нибудь увидеть вас. Из уважения к вашему имени я оставляю шпагу вам. Вы отдадите ее самому государю. Поверьте, он будет рад встрече не менее моего.
Шлиппенбах в недоумении вложил шпагу в ножны, не зная, к добру ли это, но на всякий случай сказал Меншикову:
— Благодарю вас, князь, я не забуду вашего великодушия.
Меншиков распорядился собрать шведские штандарты, а всех пленных увести в Семеновский лагерь под караулом.
Через полчаса после Шлиппенбаха сдался Розен вместе со своими пехотными батальонами.
Боур же, исполняя приказ фельдмаршала, направился со своей кавалерией на правый фланг ретраншемента и проехал перед укреплениями. Левенгаупт, приняв этот маневр за отступление, пустил за Боуром кавалерию, которая тут же попала под губительный огонь пушек из ретраншемента. И отступила, понеся тяжелые потери.
Король, узнав о пленении Шлиппенбаха, рассвирепел и так ударил рукой о свои носилки, что расшиб ладонь до крови.
— Старый трухлявый дурак! — кричал Карл. — Ему не кавалерией командовать, а пасти свиней. Он испортил нам все начало, а теперь решил отсидеться в плену. Как только кончится сражение, я велю его повесить. Дурак… дурак… дурак…
Не мог знать король, что «трухлявый дурак» переживет его — молодого монарха — более чем на двадцать лет, через шесть лет после Полтавы станет русским генералом, а к концу жизни дослужится до члена Верховного суда Российской империи.
К половине шестого первая фаза баталии закончилась. Стрельба прекратилась.
Теперь шведы готовили к удару основные силы, выстраивали полки в линию, имея за спиной Сенжары, а в лицо — солнце. Редуты, так и не взятые, были обойдены и оставлены о правую руку от линии.
Эта передышка нужна была и русским. Начало баталии застало их основные силы в лагере у села Семенова. Их требовалось срочно вывести и выстроить в боевую линию для встречи шведов.
Во время смотра полков и артиллерии царь Петр сказал Шереметеву:
— Борис Петрович, у шведов, сказывают, тридцать четыре полка, у нас — сорок семь. И ежели все мы их выведем, то неприятель, увидя наш перевес, не пойдет ли на убег?
— Бог его ведает, ваше величество.
— Вели, пожалуйста, в ордер баталии {235} не выводить и оставить в ретраншементе полки Лефортовский, Гренадерский, Ренцелев, Троицкий, Ростовский и Апраксина. Окромя этого, вели сделать убавку в полках, выходящих в ордер. В первую линию становятся первые батальоны, во вторую — вторые. И довольно. Иначе как бы Карлус не задал стрекача.
Едва приказ этот объявили в полках, как к царю явились делегаты от обиженных частей.
— Ваше величество, за что наказали нас, к баталии не пускают?
— Мы столько ждали, штыки наточили, а нас в ретраншемент. За что?
Царь был тронут этим порывом и счел нужным объяснить всем обиженным:
— Неприятель стоит близ лесу, и уже в великом страхе. Ежели вывести все полки, то, не дай Бог, и уйдет, того ради и учинили мы убавку, дабы через умаление привлечь неприятеля к баталии. А вам что? Разве худо будет своими очами зреть генеральную баталию? Сие лишь генералам позволяется да вот вам, — пошутил Петр.
Русские выстроились в линию перед ретраншементом, имея между полками сильную артиллерию, а на флангах кавалерию — на правом Боура, на левом кавалерию Меншикова, только что успешно завершившего в Яковецком лесу ликвидацию группы Шлиппенбаха и Розена.
Именно сюда, на левый фланг, в течение всего боя царь и пытался отозвать Меншикова, рвавшегося, вопреки плану и диспозиции, с ходу разгромить и разогнать шведов. Теперь, разгромив кавалерию Шлиппенбаха и пленив самого генерала, светлейший немного успокоился.
Когда же царь увидел, что русская линия все же длиннее шведской, он тут же приказал отвести с правого фланга от Боура в тыл шесть драгунских полков.
— Зачем? — удивился Шереметев. — Мы ж и так убавку сделали.
— А затем же, Борис Петрович, чтоб не отпугнуть шведов от баталии, понеже, увидя наш перевес, уклониться могут.
— Но солдаты дерутся лучше, если видят, что их больше над неприятелем. — Фельдмаршал взглянул на Репнина, словно призывая его в сторонники.