Фельдмаршал
Шрифт:
Он замолчал на секунду, вспоминая, что ещё входит в империю Карла V в Европе, какие герцогства и королевства… Затем махнул рукой: а, мол, это мелочь!..
– В Америке: Чили, Перу, Мексика, Новая Испания, Куба, острова Испаньола… В Африке… В Азии… В его империи не заходит солнце! – в сердцах вырвалось у него.
Вот только сейчас он, Понтус, осознал во всей чудовищной обширности империю Карла V. И того могущества, каким обладала Испания, австрийский дом Габсбургов, теми средствами, богатствами, какие поступали в неё со всех концов света. А что могла этому противопоставить его
Адмирал отпустил их, офицеров. И они ушли проверять караулы, по своим ротам и полкам.
Герцог же Филибер не торопился штурмовать крепость, хотя и знал положение осаждённых. Он приказал подвести ближе к городу пушки и начать обстрел крепостных стен. Остальным своим людям он приказал укрыться и ждать. Как только замолкали пушки, пехотинцы шли вперёд… Задача была захватить крепостной ров… Но первые дни не дали результата: мушкетёры адмирала отгоняли выстрелами испанцев, как только те подступали ко рву…
В один из таких дней адмирал взял капитанов Миромона и Брёля, пригласил ещё и Понтуса, прихватил именитых горожан и пошёл с ними в обход города.
На крепостной стене у проезжей башни Сен-Жан он остановился.
– Посмотрите туда! – показал он за городскую стену.
Там, на краю крепостного рва, вдоль него тянулись сады. Ветер доносил запахи созревших яблок и груш. Среди деревьев пятнами, как плешины, виднелись ягодные кустарники, грядки, похоже, с овощами…
– В тени этих деревьев может укрыться неприятель и будет в полной безопасности! Спокойно пройдёт на край рва!.. Все деревья на краю рва вырубить! – жёстко приказал он городским властям.
Те согласились потерять фруктовые сады.
Понтуса после очередного ночного дежурства с рейтарами на караулах сменил Антуан. Обменявшись парой шуточек, что у них вошло уже в привычку, они разошлись. Антуан пошёл со своей командой на караулы, а Понтус – отдыхать.
Вечером этого дня Колиньи собрал у себя офицеров.
– Господа, к нам на помощь идёт коннетабль Монморанси! – сообщил он им. – И я обращаюсь к вам, к преданным офицерам Франции и короля! Надо продержаться до дня святого Лаврентия, до десятого августа! В этот день, как сообщил Монморанси, он завяжет с испанцами дело, чтобы дать возможность пройти в город обозу с продовольствием!.. Людей у нас мало, но мы сможем оказать ему посильную помощь!..
Он распределил офицеров, кто и как будет действовать при подходе Монморанси, и отпустил их.
– Капитаны Кюзье и де ла Гарди, задержитесь! – попросил он.
Когда остальные офицеры удалились, адмирал стал объяснять им своё поручение.
– Вам особая задача: подготовить удар на испанцев с нашей стороны, когда будет подходить Монморанси! Давайте обсудим подробно операцию! – положил он на стол план крепости. – Вот ворота Сен-Жан, а вот потайные ворота в глухой башне, что стоит рядом! Через них вы пойдёте на вылазку со своими мушкетёрами!.. Бой будет скоротечным! Врукопашную, только холодным оружием! Поэтому пусть мушкетёры оставят свои ружья в крепости! Времени у вас будет в обрез!
Потянулись дни ожидания подхода помощи. Испанцы же, что ни день, обстреливали город из пушек. Начинали они после полудня, били десять или двенадцать ударов, на этом заканчивали. Канонада затихала до следующего полудня. Итак дня четыре подряд, затем день без обстрела, и снова открывалась пальба.
И каждый день после обстрела Колиньи обходил крепость с офицерами, чтобы оценить ущерб от разрушений. Вечером же он и сеньор Сен-Реми, его помощник, подсчитывали потери, которые нанесла артиллерия неприятеля днём, решали с капитанами, что нужно срочно сделать, каких людей привлечь для ремонта стен и брустверов.
Последние дни, перед приходом помощи, наёмники, что были не при исполнении, пили в крохотном кабачке. Они опустошали немалые запасы вина, что отдал им щедрый кабатчик, зная по прошлому, что ничего не уцелеет при штурме, когда испанские солдаты дорвутся до его погребов.
Заглянул как-то в кабачок и адмирал, после обхода с проверкой крепости. Он уселся среди офицеров, кабатчик налил ему вина.
Все выпили… Офицеры ждали, чтобы адмирал сказал что-нибудь о том, что ждёт их дальше.
Адмирал сообщил им, что на подходе с армией герцог Франсуа Неверский, красавец, первый кавалер при дворе, а также со своими солдатами принц Конде, тщедушный, но воинственный «коротышка»… Они идут на помощь армии Монморанси…
И Понтус подумал, что адмирал отделался общими словами, похоже, боится паники, если он честно выскажет всё, что их ожидает. От капитанов, уже подвыпивших, это ускользнуло.
Адмирал был молод: ему было всего тридцать восемь лет. Коннетабль же Монморанси был на четверть века старше. У Колиньи, женатого на Шарлотте де Лаваль, родственнице Монморанси, только что, в конце апреля, родился сын Франсуа. Это был уже второй сын в семействе, помимо дочери Луизы, названной в честь его матери, умершей десять лет назад. И он как счастливый отец был сейчас целиком захвачен этим, хотя явно этого не показывал.
А Понтус, зная это, молча радуясь за него, вспоминал Мелину…
Капитаны выпили ещё, каждый заговорил о своём, заспорили, разбились на кучки, забыли о присутствии адмирала.
А тот, придвинувшись ближе к Понтусу, заговорил с ним.
– Эх, Понтус, Понтус! – воскликнул он с чего-то, видимо, желая излить душу ему, молодому капитану, вот в этот тревожный вечер осады.
Его он сразу выделил из других офицеров, пришедших с отрядами к нему в крепость. К тому же о нём хорошо отзывался Бриссак в рекомендательном письме.
– Не изведал ты ещё ничего в жизни! И в любви тоже!.. Но и тебя тоже настигнет эта зараза!.. Попомни мои слова!.. И лучше всего – женись на королевской дочери! Вот как Франсуа, старший сын Монморанси, женился на Диане, внебрачной дочери нашего короля! Их, внебрачных-то, у каждого короля пруд пруди! Хм! – добродушно, с издевкой, усмехнулся он.
В руке у него торчала зубочистка. И он, уже не замечая за собой этой привычки, при разговоре изредка подносил её к лицу… Говорят, ведёт себя так даже в присутствии короля.