Феникс для снежного дракона

Май Татьяна

— Это Эйфин, мой брат, — сказал он тихо. Голос его звучал ровно.

— Что с ним случилось? — осторожно спросила я.

Эйгар молчал долго, так долго, что я уже засомневалась, ответит ли он. Поэтому, когда раздался наконец его голос, я вздрогнула.

— Мы были в замке, когда напали фениксы. Мой отец дружил с твоим, и мы как раз прилетели с визитом. Это был визит вежливости. Но мы задержались и прибыли поздним вечером. Я, Эйфин и наши отец с матерью. На следующее утро мы должны были чествовать маленькую шайранну. Тебя, Риона. Твой отец был счастлив и горд. Я помню, как он всем рассказывал, что ты самое прелестное дитя во всей Аллирии. Но нам не суждено было встретиться тогда. Той ночью нас с братом разбудил сильный шум. Отец ворвался в комнату с окровавленным мечом и сказал, что на замок напали. Он велел нам отправиться

к черному входу в замок и лететь, что есть силы за помощью к другим шайрам. Мы так и не узнали, что случилось с нашей матерью. На все вопросы отец лишь подгонял нас, прокладывая дорогу с помощью меча. Той ночью меч моего отца досыта напился крови огненных птиц. — В мрачном голосе Эйгара была слышна гордость. — Я помню ту ночь, помню так отчетливо, будто это было вчера. Множество мертвых снежных, реки алой крови на полу, крики ужаса, несущиеся по коридорам замка… Это была бессмысленная бойня, — Эйгар покачал головой и замолчал, крепко сжав побелевшие губы. Его мраморный лоб прорезала глубокая морщина. Я со смесью ужаса и боли представляла, какая картина предстала его глазам в ту жуткую ночь. А ведь он был совсем юным, почти ребенок. Помолчав, Эйгар снова заговорил: — Когда мы почти достигли цели, нам преградил путь феникс Риваллон. Я лишь спустя много зим узнал его имя. Он и еще трое появились из дверей, что вели в кухонные помещения замка. Я запомнил кровавые следы ладоней на дверях в мерцании голубых камней светильников. И хотя у меня и Эйфина тоже были мечи, силы были явно не равны. Отец сказал, чтобы мы никогда не забывали о том, что мы драконы и, подтолкнув нас к боковому проходу, бросился на противников. Я рванулся, чтобы помочь отцу, но за меня цеплялся Эйфин. Он умолял улететь, говоря, что это не трусость, а благоразумие. В свои одиннадцать зим он мыслил как умудренный опытом снежный, я же в свои тринадцать был глупым гордецом.

— Желание защитить — это не глупость.

Эйгар дернул плечом.

— Я должен был защитить отца и Эйфина, а вместо этого… Я видел, как мой отец пал от руки Риваллона. Отец забрал с собой жизни других фениксов, но слишком ослаб от нанесенных ему ран. Риваллон перерезал моему отцу горло, — голос Эйгара чуть дрогнул. — Он вытирая кровь с лезвия меча, а кровь с него капала на пол. Мне кажется, я до сих пор слышу этот звук.

— Вам не удалось убежать?

— Когда Риваллон начал звать кого-нибудь из своих, чтобы пустить погоню по нашему следу, я словно очнулся и сдался на просьбы Эйфина бежать. Мы незамеченными проскользнули к выходу из замка и, приняв драконий облик, взмыли в небо. Но фениксов было много в ту ночь, слишком много. Сполохи огня бесновались вокруг замка, и казалось, что само небо льет на нас огненный дождь. Небо стало почти багровым от их мелькавших ярких перьев. Нам с братом не удалось далеко улететь, Риваллон лично организовал погоню. Он и еще несколько огненных птиц полетели следом. Гонка длилась долго, мы с братом сбились с пути, наказ отца, чтобы мы летели за помощью, был забыт, стертый одним желанием — выжить. Когда на востоке начало подниматься солнце, и небо окрасилось красным, сначала я даже не понял, что произошло. Мне казалось, что мы оторвались, когда надо мной пронесся огненный сполох, чуть задев мою спину, а Эйфин прикрыл меня своими крыльями. Я помню, как пламя лизнуло его голову и крылья, а потом он, перевоплотившись прямо в воздухе, начал камнем падать вниз.

— Шрам на твоей спине… — прошептала я, осененная догадкой.

— Той ночью должен был погибнуть я, — словно не слыша, продолжал Эйгар. — Я выжил, но не смог защитить отца, мать и брата.

— Ты был ребенком, — возразила я, пытаясь воззвать к благоразумию Эйгара и чувствуя его боль будто свою. Своими глазами наблюдать смерть семьи и понимать, что ничем не сможешь помочь — что может быть ужасней? — Не нужно брать на себя больше, чем можешь вынести.

Эйгар покачал головой, отметая мои доводы.

— Ты спрашивала около святилища, любил ли меня кто-то. Помнишь? — Я кивнула. — Любил. Эйфин любил меня, любил настолько сильно, что пожертвовал собой, а ведь он был младше меня. Той ночью, видя, как горит замок снежных, держа на руках обгоревшее тело брата, я поклялся, что отомщу всей стае фениксов. Они принесут кровавую жертву, чтобы все снежные были отомщены и спокойно спали в толще вековых льдов.

Слушая рассказ Эйгара, я так сильно прикусила губу, что почувствовала во рту вкус крови.

А еще меня бил озноб. Я будто сама видела красное от крыльев фениксов небо, слышала крики умирающих и вдыхала стальной запах крови, обволакивающий подобно густому туману. Я сильнее запахнулась в плащ.

— Сегодня ты убил того самого феникса? — справившись со своим голосом, спросила я.

Эйгар кивнул.

— Глава стаи фениксов поплатился за содеянное спустя несколько зим, когда я смог собрать остатки шайра снежных и вновь заявить права на должность верховного шайраддана. Тогда же я узнал, что моя мать пала от рук Ярлина, так звали вожака фениксов. Его смерть была мучительной и долгой, очень долгой, — по лицу Эйгара блуждала мрачная улыбка, а мое сердце жгла боль. Мне хотелось обхватить Эйгара руками и, прижавшись к его каменной груди, разделить с ним эту боль, забрать часть себе, ведь ни один не может вынести столько. — Мы отловили всех, кто причинил боль моему шайру, всех, кто пытал снежных дракониц в ту ночь. И только одному из них удавалось избежать возмездия. Я долго искал убийцу моего отца и брата, но боги будто смеялись надо мной, храня жизнь этой проклятой птице. Но любой удаче приходит конец. Боги дают каждому в равной мере. Теперь Эйфин отомщен. Риваллон сам пришел ко мне. Знаешь, что было у него с собой? — Я молчала. — Вот это, — Эйгар достал из-за пояса туники изрядно помятую карту, ту самую, которую мне подкинул неизвестный. — Это карта, на которой указан путь сюда. В западную башню. Одним богам известно, где этот проклятый феникс взял ее.

— Эйгар, я должна тебе кое-что рассказать.

Я быстро пересказала Эйгару события того дня, объяснив, что карта, видимо, выпала, когда Эйгар раздевал меня около источника в Солнечных Землях.

— Значит, я сам показал ему дорогу сюда, — задумчиво проговорил Эйгар. — Но кто послал тебе эту карту?

Я лишь пожала плечами.

— Хотела бы я знать. — Мы немного помолчали. — Но почему твой брат здесь? — Я против воли взглянула на благородное мальчишеское лицо, на котором застыла маска последнего страдания. — Разве у драконов не принято предавать погибших земле? Или льду?

— Это напоминание, — тихо сказал Эйгар. — О том, чего может стоить беспечность. Доверие может обернуться болью. Как и любовь.

— Вы ведь держите его так… в таком виде… с помощью какой-то магии? Ведь за то время, что прошло с битвы… он… я имею ввиду должен был…

— Он истинный сын льдов. Кристаллы хранят его тело.

— Но ведь это неправильно, Эйгар, — как можно мягче сказала я. — Любая война должна рано или поздно заканчиваться. А мертвые должны обрести покой. Как и живые.

— Позволь мне самому решать, как поступать с моим братом, — недовольно проговорил Эйгар.

Подумав, я кивнула. А что еще оставалось? Каждый сам определяет для себя срок горя. Видимо, у Эйгара он еще не закончился. И хотя мне казалось чистым безумием, что в замке Эйгар устроил могильник, словно упиваясь своим горем, это действительно касалось только его.

— Прости, — прошептала я.

Почувствовав на своей щеке пальцы Эйгара, я подняла на него глаза.

— За то, что ослушалась меня сегодня? За то, что убежала? — чуть улыбнулся он. — Или, может быть, за то, что мечтаешь убить? Ты тоже должна простить меня, Риона. Я не хотел, чтобы ты видела то, что сегодня произошло.

— Ты и правда ненавидишь всех фениксов настолько сильно, что готов растерзать каждого?

Эйгар снова бросил мучительный взгляд на тело своего брата, потом на меня.

— Не всех.

Я какое-то время скользила взглядом по лицу дракона, принимая решение. Потом накрыла его руку своей и сжала.

— Проводи меня, Эйгар. Ночью на этих лестницах и сам Темный Жнец ноги переломает, — прошептала я, потянув за собой Эйгара.

Дракон вопросительно приподнял одну бровь, потом легко подхватил меня на руки, прижав к своей твердой груди.

— Так будет безопаснее, — прошептал он мне в волосы.

Я обвила его шею руками, пока Эйгар легко нес меня в спальню. За поворотом одного из коридоров мелькнуло голубое платье и белые длинные волосы. Мелькнули и тут же исчезли.

«Флавиана. Или, может быть, Визмира», — подумала я, но тотчас забыла о драконицах, потому что Эйгар уже занес меня в спальню и бережно опустил на пол, не убирая, однако, руки с моей талии.

Я закусила губу, глядя на его сверкающие глаза, точеные скулы и крепко сжатые губы. Трясущимися пальцами взялась за пояс туники Эйгара.