Феникс и зеркало
Шрифт:
Какое-то время двое слушающих, не вполне уловивших сказанное им, глядели на финикийца в растерянности. А Огненный Человек быстро кивнул, закутался в плащ и вышел вон.
– Как ты думаешь...
– От удивления Клеменс даже привстал.
– Он расстроился после того, как пересказал нам историю о крушении Тира или...
– Да нет, - покачал головой Вергилий.
– Тут, похоже, дело сложней.
– Но...
– Сегодня у меня был очень тяжелый день. Будешь сидеть всю ночь? Нет? Ну ладно, я пойду лягу. Завтра очень много дел.
Да, он и не подозревал, что настолько устал. Едва передвигая ноги, Вергилий добрался до кровати и рухнул на нее. Но перед тем, как Вергилий утонул в сонном мраке, его мозг посетила мысль - неоформленная, невнятная. Усталый, он желал лишь забыться, потерять себя в этой мягкой тьме, но все же изо всех сил удерживался, чтобы поймать мысль. Наконец всплыло слово, которое все объясняло. Кольцо. Какое кольцо? Сегодняшнее кольцо огня? Кольцо Огненного Человека? Мозг растворяла усталость, он засыпал... Какой-то знак... нет, не мог вспомнить... что-то было похожее... не мог собрать все воедино... Корнелия... кольцо... "Кто идет?" - спросил он беззвучно, и бронзовая голова пошевелила своими блестящими губами.
Но кругом была лишь тишина.
6
На приглашение, доставленное в дом Бронзовой Головы следующим утром, пошел такой кусок пергамента, что его запросто хватило бы на оболочку для колбасы, произведенной из целого быка. Впрочем, хотя на листе достало бы места и для всех Сивиллиных книг сразу, начертаны на нем были лишь несколько строчек. Сие, несомненно, служило внятным признаком высочайшего благоволения. Странно, Вергилий и не подозревал, что столь высоко ценим дожем Неаполя. Впечатлился даже Клеменс, вышедший после утреннего омовения к столу, с каплями воды, блестевшими в волосах.
– Мда...
– протянул он.
– То, что вместе с тобой он приглашает и меня, несомненно, означает, что ты для него птица важная... А я с ним встречался только однажды, и, кажется, эта аудиенция побила все рекорды краткости.
– Как так?
– Ну как... Он мне сказал: "Ты добудешь мне золото?", я ответил: "Нет", тогда он сказал: "Ну и ступай". Я и пошел. Вообще-то это удача, что Парки сделали его дожем. Все управление он переложил на своих подчиненных, на тех, что посмекалистей, а сам в любой момент может без труда их проконтролировать. Отлично. Хм... Хм... Охота на оленя. Однако же, если вдуматься, до каких пределов изощренности дошли всаднические круги, что превратили столь простую вещь, как желание отведать оленины, в столь замысловатый ритуал... Ну и ладно, все они будут алкать мясца, то есть будут заняты именно этим. Так с ними спокойнее. По мне, так король-чурбан куда лучше, чем король-плаха, да и в любом случае нас, похоже, ожидает там завтрак не из самых ужасных. Может быть, он даже придется мне по вкусу.
Великое высочество дож Неаполя давал сию охоту в честь возвращения догарессы королевы Корнелии, равно как и в честь визита его высокопревосходительства Адриануса Агриппы, имперского вице-короля Юга. Мастером же охоты, явившимся в Неаполь исключительно по этому случаю, назначен был не кто иной, как сам величайший и прославленнейший принц Феб, сын короля Модуса, получивший по случаю проводимой дожем церемонии титул первого капитана охоты. Разумеется, для участия в охоте не мог подойти ни один из коней или жеребцов, имевшихся в конюшнях улицы Драгоценной Сбруи, однако же затруднения подобного рода, могущие возникнуть у приглашенных, были заблаговременно предусмотрены, так что через час после получения приглашения Вергилий и Клеменс услышали невероятный шум, доносившийся с улицы, бронзовая же голова объявила о прибытии "слуг дожа".
В комнате появился смуглолицый человек в обтягивающей одежде и накидке цвета лесной зелени, отрекомендовавший себя "сержантом охоты".
– А это, - сказал вошедший, представляя своего спутника, - главный возничий ее величества, который, как мы надеемся, окажет посильную помощь доктору Вергилию и второму высокоученому доктору...
– гость обернулся в сторону Клеменса и галантно приподнял в знак приветствия шапочку, - тем, что поможет им выбрать одного из доставленных коней. Впрочем, если ни один из этих скакунов не покажется доктору Вергилию и его столь же высокоученому коллеге-доктору достойным, то мы, несомненно, будем счастливы прислать вам еще дюжину-другую коней на выбор. Передаю вам также искренние и наилучшие пожелания благоуспеяния от его высочества дожа. Да, разумеется, вместе с конями вам присланы и седла, и прочее снаряжение, а также необходимые для охоты принадлежности...
– Он перевел дыхание, заодно послав воздушный поцелуй проходившей мимо окна шлюхе.
Так вот ранним утром Вергилий и Клеменс обнаружили себя завтракающими в павильончике, выстроенном в Оленьем парке, что неподалеку от горы Сомма по эту сторону Везувия. Еще не вполне рассвело, так что лампы не были задуты, а жаровни, заполненные древесным углем, прозываемые "сальдерини", надежно оберегали собравшихся от холода. Сам дож Тауро был громадным, сильно обросшим волосами человеком, мило встретившим пришедших и помахавшим в знак расположения огромной лапищей, однако обошлось без устных приветствий, поскольку рот дожа был занят - тот ел. Корнелия же слабо улыбнулась Вергилию - и не так, словно бы он и Клеменс ей не слишком приятны, но так, будто эти люди знакомы ей весьма смутно, так что и не вспомнить, кто они и где она встречала их прежде. Да, Корнелия слабо улыбнулась и пригубила горячее вино. Остальные собравшиеся - двор и крупные неапольские воротилы - озирали новых гостей со смешанными чувствами, а именно - уважения и удивления, в разговор же с ними не вступали. Так что развлекать ученых болтовней выпало на долю стройного и обходительного молодого человека с приятным взором и острым носом вице-короля Агриппы, бывшего на деле умным и компетентным звеном между безразличием императора и бессилием дожа.
– Чего желает душа мудреца?
– осведомился он у Вергилия.
– Нет хлеба, нет и философии. Я предполагаю, что сей восхитительный горячий хлеб выпечен с растолченными апельсиновыми корочками, - начните с него, не прогадаете: это куда лучше, чем любое пирожное. Да, кстати, пирожные у нас тоже есть. А запить? Стаканчик горячего вина или подогретое пиво с пряностями, доктор Вергилий? А вот, кстати, и превосходнейший мед. А это копченый сыр, доктор Клеменс. Прямо с императорских мыз. А вот что я придумал - ну как мы поделим между собой эту громаднейшую колбасу? На ее приготовление пошла телятина и молочный поросенок - что может быть нежнее? И, безусловно, мы не обойдем своим вниманием и тарелку с печеными грушами, вон ту, что покрыта сочным кремом. Но, тес, - он приложил палец к губам, кажется, наш Бык вот-вот замычит от удовольствия.
В самом деле, глаза дожа приобрели осмысленность, мощные челюсти замедлили свое движение, а руки принялись жестикулировать. Замычать он не замычал, зато поднялся с места и направился прямиком к Вергилию и Клеменсу, которые при его приближении поднялись из-за стола. Дож подошел и, подхватив приятелей под локотки, повел в сторону. К тому времени он уже успел прожевать все, что было во рту.
– Не будем терять времени зря, - произнес он низким голосом.
– Охота дело важнецкое, а завтра снова надо работать. Вот, - сказал он, подвигаясь поближе и продолжая тоном заговорщика.
– Видишь в чем дело? А? Дочка моей кузины, благородная Лаура, три месяца назад уехала из Карса, и с тех пор о ней ни слуху ни духу. Смекнул? Найди мне ее и волоки сюда. И побыстрей. А что до всего этого, то...
– Он сделал размашистый и гостеприимный жест, указывая на заполненный яствами стол.
– В общем, ты понял? Гляди вот... Дож порылся в недрах своих одежд и наконец извлек на свет медальон на тонкой золотой цепочке, открыл, и там обнаружилась миниатюра, писанная по слоновой кости.
– Видишь? Понятно теперь, а?
Подмигнув, дож продемонстрировал портрет молоденькой девушки, едва только вступившей в возраст девичества.
– Ее дед тоже был дожем, - прибавил он не без гордости.
Миниатюру рассмотрели, высказали восхищение, дож закрыл ее и спрятал на место.
– Так что ты понял? Делай свое дело, ты знаешь какое. И делай быстро. И веди ее мне сюда. Вот так. А пока...
– И он снова сделал гостеприимный жест, приглашающий мудрецов к столу, после чего незамедлительно вернулся на свое место и вновь принялся за тушеную пулярку. А вот Корнелия и лукавый Агриппа обменялись странноватыми холодными взглядами.