Феникс
Шрифт:
– Сказала, что висели на стене. Он бессовестный и тебя такой сделал. Хоть бы ребенка постеснялись.
Я задохнулась от возмущения. Да у Гоши в кабинете висели мои фотографии. Те, что он делал в студии, крупный план, портрет, без намека на ню, а остальное в распечатанном варианте не видела даже я. Похоже хранил где-то в столе или в комнате. Представив, как Анфиса рылась в его вещах, я едва сдержала тошноту. И эта женщина считает меня бессовестной гулящей девкой!
– Вообще, что я хочу от наркомана, расписанного под хохлому, –
– Бестолковый дебил. Где твои мозги, дочка? Мало было одного придурка, ты нашла совсем конченого. Он судимый ведь, сто процентов! Ты хоть понимаешь..?
– Хватит, пап. Ты не знаешь его. Понятия не имеешь, какой он. Разве можно судить о человеке, если даже не знаком?
– Мне еще знакомиться с ним не хватало!
Я призвала на помощь остатки здравого смысла и терпения.
– Гоша, он замечательный, правда. Ты сразу поймешь, если…
– Никаких если, Ирсен. Ноги этого клоуна не будет в моем доме. И тебе запрещаю с ним общаться, поняла?
– Что?
– не поняла, если честно.
– Что слышала. Бросил он тебя? Вот и славно. Заканчивай эти сопли, и больше е смей с ним видеться.
– Это не тебе решать, - процедила я сквозь зубы. – Я взрослая уже.
– Пока ты живешь в моем доме, я буду решать за тебя. Поняла?
Прикрыв глаза, я втянула носом воздух, шумно выпустила через рот.
– Поняла, - проговорила почти спокойно.
Я присела и подняла пола фотографии, сложив их кривой стопкой. Не удостоив больше папу и взглядом, прошла в свою комнату.
Ненавижу, когда мне ставят ультиматум, приказывают и заставляют. Он со мной двадцать лет живет, должен был понимать. Я так точно знала, что не смогу терпеть подобное.
Вытащив из шкафа спортивную сумку, закидала туда белье, джинсы, платье, пару свитеров, рубашку, пижаму, косметику.
Ни минуты лишней не проведу в этом доме. Вытирая нос тыльной стороной руки, я чудом вызвала такси через Яндекс. Бросила в сумку учебники из университетской библиотеки, тетради. Я вытерла слезы, но глаза снова затуманило пеленой. Последние силу уходили, чтобы не разрыдаться в голос. Сверху положила фотографии.
Телефон пискнул, оповещая, что такси у дома. Я рванула к двери. Отец увидел и выбежал за мной на мороз.
– Ирсен! – зарычал он мне в спину. – Ты чего вытворяешь?
– Если твой дом – твои правила, значит я здесь больше не живу, - выпалила я, выдергивая руку и прыгнула в машину. Сказала водителю, - Поехали.
Гошин адрес подтянулся при заказе автоматически. Для таксиста этого было достаточно, Фенову нужно было позвонить, предупредить. Только вот ком так и стоял в горле, а рыдания рвались наружу. Я крутила в руке телефон, пытаясь успокоиться но так и доехала до дома Гоши в соплях и слезах. Что было делать? Оплата прошла через карту, и мне даже деньги доставать не пришлось.
Я вылезла из машины и обреченно пошагала к домофону. Протянула руку к кнопкам, замерла. Зачем я вообще приехала к Гоше? У него и без меня проблем вагон с безумной Анфисой. Лучше, наверно, Аньке позвонить. Или в хостеле взять койку пару ночей, пока не найду квартиру или комнату.
Но тут дверь подъезда сама отрылась. Вышел Гошин сосед, даже поздоровался со мной, придержал дверь, пропуская. Я зашла, на автомате прошагала к лифту. Уже внутри поняла, что все делаю правильно. Вместе. Мы просто должны быть вместе, решать проблемы сообща, поддерживать друг друга. Я бы без сомнений приняла Гошу у себя, если бы он оказался в похожем положении.
Эта мысль как-то сразу настроила на позитивный лад. Я постояла у двери еще минутку, окончательно успокоившись, позвонила.
Гоша открыл почти сразу. Словно стоял под дверью и ждал меня. В спортивных штанах и майке-алкоголичке. Как в первый день, когда я привезла Кате кролика. Бобс крутился рядом, кажется, они собирались гулять.
– Ирс? – Феникс вздернул брови. – Детка, ты откуда здесь? Все в порядке?
На его красивом лице тут же отразилось удивление, тревога и радость одновременно. Он просканировал внимательным взглядом мое зареванное лицо, увидел сумку, открыл рот, чтобы сказать еще что-то, но не успел. Я шагнула к нему и прижалась, ища поддержки, заботы, понимания. Гоша тут же обнял меня.
– Девочка моя, - зашептал он.
Я отлепилась от него, подняла глаза, спросила:
– Можно я поживу у тебя? Немного, пока не…
– Да сколько хочешь, живи, - перебил Гоша, заметив, что я готова зареветь.
Он вернул мою голову себе на грудь, обнял крепко-крепко. Я сжала губы, чтобы сдержать рыдания.
Бобс, видимо осознал серьезность момента, тихо поскуливал, положив морду на мой ботинок.
– Папа я посикала, - послышался из гостиной голос Кати. – Колготки теплые или обычные надевать?
– Обычные, - ответила я вместо Гоши. – Там не очень холодно.
– Ирсен! – взвизгнула девчонка и помчалась к нам.
Гоша отпустил меня, и я присела, чтобы обнять его дочь.
– Привет, солнышко, - прошептала, прижимая к себе малышку. – Я скучала по тебе.
Ее маленькие ручки обнимали так крепко, Катя почти душила меня. Слезы все-таки покатились из глаз.
– Почему ты так долго не приходила?
– возмущалась она, продолжая стискивать мою шею. – Папа сказал, ты очень занята. Но я так скучала.
- Прости, милая. Я… Я действительно была очень занята. Сдавала экзамены. Я тоже по тебе скучала.
– Ты останешься на ночь?
И теперь Гоша ответил за меня.
– Ирсен у нас поживет какое-то время. Ты не против?
– Ураааааа, - закричала Катя. – Значит ты мне будешь каждую ночь петь песенку?
Гоша было открыл рот, чтобы осадить ее, но я успела первая пообещать:
– Буду, Каюш. С удовольствием.
– Урааааа.
И она совсем повисла на моей шее, заставляя застонать и закашляться.