Феникс
Шрифт:
– Я тоже уйду. Карл меня не пощадит. – Туим снял со стены украшенный большим рубином меч.
– Да что между вами такое произошло, чего я не знаю? Ну увел ты Мариэтту. Дело прошлое. Не станет он перед новой любовницей за старую мстить. А брата королеве вернешь – и вовсе будешь в милости!
– Я бы на это не рассчитывал. Я ведь убийц засылал. И он знает.
В дверь постучали. Брас привел Германа.
– Мы уезжаем, дядя Морей?
Туверт с удивлением посмотрел на маленького принца. Мальчик был одет в темно-бордовый костюм с черной вышивкой. Он загорел, и седые волосы делали его и без того смуглую кожу еще темнее.
– Мне нужно найти Мариэтту. – Туим опустил голову. – Я думал, что ты возьмешь Германа с собой или…
Дежурный паж доложил, что стража задержала четверых подозрительных.
– Мне не до них. – Туверт лихорадочно размышлял и не находил выхода. – А все этот Трорнт! Проклятый Трорнт и дочь колдуна. – Он подскочил к Брасу, замахав на него кулаками. – Ты мне заплатишь за хрустальные горы! Дорого заплатишь!
– Меня не учили сражаться с ведьмами!
Туверт завыл от злобы.
– И ты, Морей, – ты виноват в том, что Карл до сих пор жив.
– Разрешите, я проведаю стены и допрошу этих пришлых. Может, чего… – Брас переминался с ноги на ногу.
– Иди уж.
Когда за рыцарем закрылась дверь, князь достал из тайника шкатулку с драгоценностями и секретные пояса и начал заполнять последние камнями. Герман напряженно смотрел в окно.
– Ждет, гаденыш, – шепнул Туверт племяннику и снял куртку, предоставляя Морею самому наматывать пояс. – Второй тебе. – Его сиятельство вынул из стола ящик и, чуть порывшись в нем, ссыпал содержимое в камин. – Все прахом будет.
Вошел Брас, его лицо сияло.
– Я не знаю, хорошая ли это новость, – начал он с порога, – но один из них – бывший адепт как раз того Храма, откуда Горицвет.
– Ну?!
– Не знаю… вдруг друзья.
– А его не мог спросить? – Князь не скрывал злобы.
– Я не обучался людей пытать.
– Кто еще?
– Один мелкопоместный дворянчик с юга. Мальчишка – странный с черным квадратом, весь обвешен амулетами – может, колдун, и еще один, лет тринадцати, самый маленький, наутек бросился…
– Что ты говоришь о квадрате? – насторожился Морей.
– Черный, вот такой. – Он показал руками.
– Цельный, полый?
– Что-то внутри дребезжит.
– «Что-то»… «Вроде»… «Как бы»… «Не знаю». О, помощничек.
– А меня обыскивать не обучали.
– Ладно. Давай их сюда.
Герман подошел к Морею и погладил его по руке. Тот взял со стола яблоко и протянул его мальчику. На лестнице раздались голоса, топот шагов, звяканье оружия, и вскоре воины втолкнули пленников в кабинет. Туим по привычке ощутил в руке рукоятку меча, тогда как Герман вдруг уронил надкусанное яблоко и бросился на шею щуплого юноши.
– Карлес! Карлес! Наконец-то ты нашел меня!
«Карлес! – взметнулось в голове Туверта. – Карлес домашнее имя Кирилла!» Он посмотрел на племянника, но тот и сам уже понял, что к чему.
За окнами раздались крики и звук огромных, рассекающих воздух крыльев.
– Поздно! – Князь сжался, обдумывая положение. Комната осветилась сразу несколькими всполохами от карманных молний, и тут же стало темно. Это драконы Джулии заняли небо.
– Что ж, я вижу, вся семейка в сборе. – За окнами раздавались крики и шипение, здание сотрясалось.
– Ты спрашивал, что с Германом делать? – Туверт посмотрел на племянника. – Так вот. Раз уж у нас есть принц постарше, мы его с собой заберем. Джулии сделаем сюрпризец. Потому если кому-то и придется в крови королевского ребенка замараться, то пусть это будет кто-то из них! – Его сиятельство поднял палец к потолку. – Брас, возьми младшего и отнеси его на башню. Пусть сестренка потом слезами кровавыми умывается и колдун над телом сына рыдает.
Я слушал все это как во сне. Ну надо же так попасться к Морею – убийце Софи! Теперь понятно, почему мама с Геркой покинули дом. Точнее сказать, их похитили. Первые минуты мною овладел бесконтрольный страх. И лишь когда маленький толстяк заверещал об участи брата, я почувствовал, что снова могу говорить.
– Нет! Не надо! – выкрикнул я, прижимая к себе Герку.
– Надо говорить «ваше сиятельство», щенок.
Я ощутил, что меня ударили по лицу, но даже не заметил кто. Я видел лишь заплывшую жиром рожу князя.
– Не надо, ваше сиятельство! Горицвет не отец Германа! Мы сводные братья! И Джулия никогда в жизни не видела его! Она не узнает! Никогда не узнает! Пощадите его! Он же еще маленький! Он ничего плохого вам не сделал!
Тробрилла толкнул меня локтем, но я видел только князя.
– Сейчас ты очень похож на своего отца, – наконец сказал он. – Хорошо, убедил. Вы умрете вместе.
В небе, усиленный какой-то местной акустической магией, прозвучал женский голос:
– Туверт, это я – Джулия-Феникс, которого ты искал. Выходи. Встречай меня!
Туверт прижался к столу, произнося молитву или заклинание.
– Раз Герман не сын Горицвета. Он меня не интересует. Умрите вместе. Брас…
И тут произошло нечто необыкновенное. Герман, которого я секундой раньше сжимал в своих объятиях, вдруг отстранился от меня, лицо его побледнело, а губы задрожали. Глаза приобрели выражение, так напугавшее меня перед отъездом в крепость, вообще-то Герка парень веселый, хулиганистый, а на язык так просто трещотка сорочья. И на какие безумия только из-за запальчивости своей не лезет. Но стоит только его посильнее обидеть, он входит в какой-то стопор. Со стороны может показаться, что он абсолютно спокоен и уверен в себе, но меня-то не обманешь, я знаю, какая лава при этом внутри него клокочет. Это похоже на какой-то страшный припадок, только все внутри.
Так вот, Герман вдруг побледнел и отступил к Морею. Губы его тряслись и тоже утратили цвет…
– Я не хочу умирать, – сказал он так, что все замолчали. – Я не хочу умирать. – Он и вправду выглядел внушительно. Голос ни разу не дрогнул, не поменял интонации. У меня по всему телу пробежали мурашки. Герман оглядел нас отсутствующим взглядом и указал на меня пальцем: – Пусть он умрет!
У князя отвисла челюсть, Морей сел на краешек стола. За окном тоже все стихло.
– …Я не хочу умирать. Пусть он умрет. А я поеду и вами. – Брат глянул на Туверта, и тот кивнул. Однако голос ему не повиновался. Воин, которого назвали Брас, взял меня за плечо и подтолкнул к выходу. Я надеялся привлечь внимание Герки, но тот положил свою ручонку на ладонь Морея и поигрывал кинжальчиком. Дорогу мне преградил Терри. Он быстро сунул мне что-то в руку, делая вид, что прощается. И никто не проронил больше ни единого слова. Уже на лестнице, ведущей в башню, Брас покачал головой: