Феникс
Шрифт:
— У них нет того, что мне нужно.
Прежде чем мы доберемся до Фракии, пройдет несколько дней. Эш будет голодать без крови.
— Ты можешь выпить моей крови, — шепчу я.
— Нет. Не хочу накачать тебя Дурманом, — отвечает он.
— Я могла бы её нацедить как-нибудь...
— Как? — спрашивает он.
Он прав. У нас нет никакого оборудования, чтобы безопасно сцедить мою кровь.
— Не переживай. Если я сильно проголодаюсь, то всегда могу перекусить Элайджей, — шутит Эш.
Элайджа шипит на него.
Я наклоняюсь к Эшу и моя голова ударяется во что-то твердое под его пиджаком.
— Ой, — говорю я, потирая голову. — Что это?
Он достает из-под пиджака портативный цифровой экран.
— Спер его в вагоне гвардейцев. Никто не хватиться. Их там у них полным-полно, — говорит он. — Хочу знать, что происходит с восстанием.
Мы втроем сгрудились вокруг экрана, так как звук должен быть как можно тише. У картинки низкое разрешение, но я все равно узнаю глянцевую блондинку с ярко-розовыми губами с «Февральских полей».
— ...в ужаснейшем теракте, что переживала наша страна со времен войны, погибло двадцать гвардейцев и еще многие получили ранения. Погибших могло бы быть гораздо больше, если бы правительство Стражей действовали не так быстро и активно.
Изображение сменяется семьями, которых сажают в поезда улыбающиеся гвардейцы Стражей. Поезда новые и блестящие, украшенные знаками Стражей по бокам. Эш раздраженно ворчит. Это видео от начала и до конца подделка! Пуриан Роуз снял представление, а не настоящую эвакуацию, чтобы показать своих гвардейцев в выгодном свете. Думаю, он не хочет, чтобы народ знал, что же на самом деле происходит — что семьи разлучают, а некоторых расстреливают. Я вздрагиваю, когда вспоминаю Вивела.
— Пуриан Роуз отдал приказ об аресте ответственных за это злодеяние, членов организации под управлением предателя, известного, как Феникс, — продолжает «Февральские поля». — Любой, кто владеет хоть какой-нибудь информацией об их местонахождении, будет представлен к награде.
На экране всплывают изображения: Эш, я, Сигур, Роуч, Жук, Джуно...
Внезапно трансляция прерывается, и сменяется кадрами, сделанными Стюартом в Блэк Сити, когда в город вторглись Эсминцы. Люди кричат и плачут, когда их расстреливают гвардейцы и калечат своры Люпинов. Камера резко поднимается в небо, чтобы показать Эсминцев, которые проплывают над городом. Затем снимает один из информщитов, по которому транслируется изображение Полли, привязанной к стулу. У меня перехватывает дыхание, от того, что я снова вижу свою сестру.
— Ваше правительство лжет вам, — раздается голос Джуно за кадром.
Ролик заканчивается фото с Эшем, одетым как Феникс, и словами «НЕТ СТРАХА, НЕТ ВЛАСТИ».
Я отворачиваюсь от экрана, не желая больше видеть изображение своей сестры. Каждая клеточка моего тела разрывается от боли и горя.
— Прости, — говорит Эш, запихивая портативный экран в свой вещмешок.
Я ем свой хлеб, а потом кладу голову Эшу на плечо. Мои веки слипаются под мерный стук колес поезда, и я сразу же проваливаюсь в сон. Мне снятся красные комнаты, розы, и горящие города.
Когда я просыпаюсь, то чувствую, что вспотела от ночных лихорадочных кошмаров. Я моргаю сонными глазами, и смотрю на часы. На часах девять! Я проспала почти весь вечер. Я замечаю, что кудрявой брюнетки нет на месте. Должно быть, она пошла раздобыть еще еды, хотя Эш сказал, что никакой еды не осталось? Может быть, она просто пошла размять мышцы, мои ужасно затекли.
— Эй, соня, — говорит Эш, целуя меня в пылающую щеку. Он хмуриться. — Ты нормально себя чувствуешь?
Я киваю.
На окно, привлекая мое внимание, падает пролетающая тень.
— Что это?
— Наверное, кондор, — отвечает Эш.
— Что? — взволнованно переспрашивает Элайджа.
— Ты в порядке? — спрашиваю я его.
— Гм... ммм, — говорит Элайджа, не отрывая глаз от окна. — Я просто не люблю птиц. Они же не могут залететь внутрь, да?
Мы оба с Эшем смеемся.
— Это не смешно! — говорит он. — Кто-то боится пауков, я ненавижу птиц. Все, проехали.
— Извини, — говорю я, все еще смеясь. — Просто... ты же кот...
Он рычит на нас. Я заставляю себя прекратить хихикать.
— Нет, птицы сюда не проникнут, если только не исхитрится и каким-нибудь образом откроет эвакуационный люк.
Элайджа смотрит вверх на люк в крыше.
Вагонная дверь открывается и входит кудрявая брюнетка. Её руки пусты, и она проходит и садится на свое место. Я прильнула к груди Эша, не заботясь о том, как это будет смотреться со стороны, учитывая, что я притворяюсь мальчиком, но девочка-соседка уже знает правду.
Я не свожу глаз с окна, не до конца уверенная, что тень, которую я видела, принадлежала кондору (слишком уж она была большая для птицы), но больше ничего, кроме размытых звезд не видно. Поначалу это просто белые пятна на фоне ночного неба, но потом они постепенно начинают принимать форму, их мерцающие контуры становятся более четкими. Это может означать лишь одно.
— Поезд снова замедляется, — озадаченно говорю я.
— Мы уже в Джорджиане? — спрашивает Элайджа.
Я мотаю головой.
— Еще день пути.
— Может быть, мы останавливаемся для подзаправки? — предполагает Эш.
Мелькает еще одна тень, но я едва успеваю это заметить так, как дверь в наш вагон распахивается, и на пороге появляются пять гвардейцев Стражей, под предводительством Нила — тот бритоголовый, которого я узнала днем. Кудрявая брюнетка встает со своего места.
— Они вон там, — говорит она, тыча в нас пальцем.
Так вот чем она занималась? Накрысятничала на нас гвардейцам!
Нил вытаскивает меч.
— Стоять! Вы арестованы!
С крыши доносится очень слабый стук.
Эш снимает виниры, обнажая клыки. Элайджа скалит саблевидные клыки.
Нил делает шаг к нам.
— Бежать некуда. Вы полностью...
Аварийный люк над нами срывается с петель.
Мы все начинаем кричать.
Глава 18
НАТАЛИ
РАЗЪЯРЕННЫЙ СМОТРИТ НА МЕНЯ злыми желтыми глазами, с его клыков капает яд. Эш тянет меня к себе за спину, как раз, когда существо складывает крылья и бросается в вагон, за ним две женщины. Мужские руки покрыты рубцами от акации, но, он кажется, ничего не замечает. Разъяренные издают ужасный вой.