Феникс
Шрифт:
* * *
— С самого начала, — говорит Джуно час спустя.
Нам нужно записать две речи, чтобы запустить их после завтрашнего голосования — одну на случай победы, если дела пойдут хорошо, а вторую на случай неудачи. Обе они дают мне ощущение, что при любом моем завтрашнем выборе пострадает кто-то важный для меня. Вопрос в том, кто это будет?
Я ерзаю на своем стуле, пытаясь устроиться поудобнее, к тому же мне невыносимо жарко в моем потрепанном мундире Фронта Легиона «Освобождение». Мундир был выкрашен в черный, чтобы соответствовать моей униформе, подбором которой придирчиво занимались лидеры повстанцев, чтобы создать образ Феникса. Этот мундир Фронта олицетворяет восстание Дарклингов, в то время как черные штаны и ботинки взяты из моей старой униформы Ищейки. Но теперь, вместо того, чтобы охотиться на Дарклингов, я «охочусь за свободой», по крайней мере, так гласит один из наших слоганов.
Наш оператор и техник, Стюарт — неуклюжий мужчина с ёжиком каштановых волос — вертится вокруг, тихонько поскрипывая, пока младшая сестра Джуно — Эми — спешит ко мне, чтобы подправить мой макияж. Это еще одна вещь, которая ухудшает мое настроение. Они наложили мне тонну шлакоблочной пудры на нос и вокруг глаз, так я, по словам Джуно, выгляжу более похожим на Феникса. Она считает, что так меня будет проще узнать, когда мы будем делать снимки на фоне толпы. Что касается Эми, она хорошо делает свою работу, но я все еще ненавижу эту её работу.
Она краснеет, пока накладывает еще пудры на моё лицо. Пальцы у неё легкие и теплые. Она на год младше меня, и смутно припоминаю, что видел её у школы — когда мы ходили туда. Мы не являлись туда уже несколько месяцев, с тех пор, как примкнули к восстанию. Но наши родители обучали нас, когда у них появлялась такая возможность, так что мы не слишком сильно отстали в обучении. Эми похожа на Джуно. У неё такие же темно-рыжие волосы с бледной веснушчатой кожей. У нее на запястье татуировка горящего черного цветка, копирующая Пепельную Розу, которая стала символом нашего восстания. Жук придумал дизайн. Цвет символизирует Блэк Сити, в то время как горящая роза означает нашу победу над правительством Стражей... или что-то вроде того. Я вроде не очень внимательно слушал, когда Жук объяснял мне это.
— У тебя получается уже намного лучше, — говорит Эми.
— Да я отстой, — говорю я, поправляя свой микрофон. — Не говори своей сестре, но я предпочитаю делать ролики с Джеймсом и Хилари на радио Файерберд. По крайней мере, мне не надо делать макияж.
— Твой секрет умрет со мной, — улыбается Эми.
Прежде, чем мы начинаем снимать, в комнату влетает Сигур, его снежно-белые волосы струятся по плечам. Он одет в свободную пурпурную мантию, которая скрывает его тонкие крылья. Один из его глаз — молочно-белый, тот, что был ослеплен, а второй сверкает оранжевыми отблесками.
— Прошу прощения, но у меня важные дела, которые нужно обсудить с Эшем, — говорит он.
Джуно пытается скрыть разочарование.
— Хорошо, спишем на неудачный денек. Я думаю, у меня достаточно материала, чтобы смонтировать все это, хотя не могу гарантировать, что выйдет хорошо.
— Я уверен, это будет очередной шедевр, как всегда, — говорит Сигур. — Что бы мы без тебя делали, Джуно?
— Я здесь только ради известности и славы, — отвечает она.
Трудно сказать, шутит она или говорит серьезно. Она никогда не скрывала, что когда-нибудь хочет стать ведущей национальных новостей. Но я знаю, она все еще чувствует себя ужасно из-за той роли, что она сыграла на процессе против меня. В конце концов, это из-за её репортажа меня ошибочно осудили за убийство Грегори. Я думаю, это её способ вернуть мне долг.
Я иду следом за Сигуром по коридору, благодарный за возможность сбежать.
— Так о чем ты хотел поговорить? — говорю я, стирая пудру с лица. — У тебя есть новости о проникновении?
— Нет, мы все еще опрашиваем народ, — говорит Сигур. — Я просто почувствовал, что тебе нужна передышка.
Я улыбаюсь:
— Спасибо.
— Думаю, мне нужно кое-что тебе показать, — говорит он, пока мы спускаемся вниз по металлической лестнице и входим в большой круглый зал в центре пещеры.
Штаб-квартира Сигура расположена в секции для ночных животных в старом зоопарке Блэк Сити. На самом деле это идеальный вариант: темно, безопасно, есть готовые офисы для работы персонала и бывший вольер для животных, который можно использовать для сна. Конечно, моя мама сделала это место по-настоящему домашним, когда жила здесь, так что это место теперь не очень похоже на зоопарк.
Мы бредем в хитросплетении коридоров, пока не достигаем личных апартаментов Сигура. Просторная комната окрашена в красный цвет и обильно заставлена антиквариатом, который Сигур спас из особняков Стражей во время войны. По большей части апартаменты напоминают гостиную, с элегантными диванами и стульями вокруг камина, в то время как большая кровать занимает остальное пространство. Справа от кровати стоит небольшая тумба, на ней шкатулка, керамическая урна и бронзовая расческа. Пряди длинных, темных волос все еще спутаны между зубцами расчески. Меня охватывает печаль — это мамины волосы.
— Мне её не хватает, — говорю я тихо.
— Как и мне, — отвечает он, подходя к тумбочке и притрагиваясь к урне, в которой содержится второе сердце моей мамы. Это традиция Дарклингов — брать себе сердце их Кровной Половинки после её смерти, оставляя себе его как напоминание. — Без неё жизнь кажется лишенной смысла.
Я не могу себе представить, каково это потерять свою Кровную Половину. Я вновь тут же вспоминаю угрозу Пуриана Роуза. Что же мне делать? Разве возможно выбрать между Натали и своим народом? Разве будет еще паршивее, проиграй мы это голосование? Разумеется, Дарклинги будут заперты в гетто, по крайней мере, до тех пор, пока будут еще живы. А Натали умрет, в чем я нисколько не сомневаюсь, если я ослушаюсь Пуриана Роуза. Она моя Кровная Половинка; Сигур меня поймет, как никто другой. Так, если я, правда, в это верю, так почему же не рассказал об ультиматуме Пуриана Роуза?
Сигур ставит урну обратно на тумбочку и достает из ящика фотографию, и протягивает её мне.
На снимке моя мама со своей семьей. Ей здесь лет десять. Я улыбаюсь. В последние несколько недель, Сигур помогает мне воссоздать, что у меня за родственники Дарклинги, находя фотографии и письма, которые они писали своим друзьям до войны. Я изучаю фотографию, которую, похоже, сделали на фоне узкой лесистой долины. Я всматриваюсь в промежутки между деревьями и вижу размытые очертания гор с острыми пиками. Я переворачиваю фото. На обратной стороне нацарапано Кумбсы, Лес Теней, Эмбер Хиллс.
— Это мои бабушка с дедушкой? — спрашиваю я, указывая на молодую пару, стоящую рядом с мамой.
— Да, их зовут Паоло и Мария Кумбсы. А это твоя тетушка Люсинда. — Он указывает на маленькую девочку-Дарклинга, которая очень похожа на мою маму, за исключением круглого лица и коротких волос.
— А это кто? — спрашиваю я, имея в виду сурового на вид мужчину с родимым пятном в виде сердца на левой щеке, который стоит рядом с Паоло.
— Не знаю. Твоя мама редко рассказывала о своей семье, — объясняет он, доставая старый кожаный дневник из тумбочки и протягивая его мне. — Но может это поможет. Это дневник твоей матери. Я нашел его среди её вещей.