Феникс
Шрифт:
Рядом с ним красивая, но суровая на вид, женщина-Бастет, каштановые волосы которой завиты в тугие локоны. Она одета в платье янтарного цвета, лиф которого расшит бисером. Отметины на её щеках бледнее, чем на щеках у отца Элайджи, и я предполагаю, что это Рованна, жена Консула. Слева от нее сидят три мальчика-подростка, которые должно быть братья Элайджи, судя по его описанию их.
Ацелот, самый старший и самый высокий из братьев — вылитый отец, у него та же копна волос и горящий взгляд. Он одет более небрежно, чем все остальные, в простую белую рубашку с закатанными рукавами, в зеленый жилет и черные брюки. Его младший брат Донатьен, настолько тощий, что его дорогая одежда висит на нем. Ну и наконец, самый младший брат Элайджи, Марсель, ссутулившись, сидит на своем стуле. Он дальше всех находится от отца. Он, как и Консул, безукоризненно одет, и очень привлекателен внешне. У него такие же чувственные губы, как и у Элайджи, остро очерченные скулы и красивые пятнышки на щеках и шее. Но все портит его высокомерная усмешка.
Остальные девять сенаторов — пять мужчин и четыре женщины — одеты либо в сюртуки как у Консула, либо в платья как у Рованны, но с другими украшениями.
Элайджа кланяется.
— Отец, я привел тебе Натали Бьюкенан и Эша Фишера.
Безье одаривает Элайджу одобрительным взглядом.
— Я не был уверен, что ты сможешь убедить их прийти. Я недооценил тебя, сынок.
Элайджа весь светится, словно его удостоили самым лучшим комплиментом.
— Спасибо, отец.
Марсель закатывает глаза.
— Это честь для меня, Консул, — говорит Эш, делая небольшой поклон.
— Уверяю тебя, я испытываю не меньшее удовольствие. — Безье улыбается, но что-то настораживает меня в этой его улыбке.
— Не вижу твоей матери, — говорит Рованна Элайдже. — Разве это не означает, что «Ора» ты так и не достал?
— Так и есть, но я знаю, где она, — спешно отвечает Элайджа.
Она тяжело вздыхает, и обращает взгляд медовых глаз на нас с Эшем. В них нет тепла Элайджи. Её глаза холодны, расчетливы, прямо как у моей мамы.
Я нервно откашливаюсь.
— Элайджа просил нас прийти сюда, чтобы поговорить с сенатом.
— Мы бы хотели попросить вас присоединиться к восстанию, — продолжает Эш. — С вашей поддержкой мы могли бы...
Безье поднимает руку и прерывает Эша.
— Мы знаем, зачем вы здесь, но боюсь нам это не интересно. — Безье ухмыляется сенату. — Будто мы ни с того ни с сего встанем на сторону Дарклингов.
Все Бастеты смеются, за исключением Элайджи и его старшего брата Ацелота.
Я поворачиваюсь к Элайдже.
— Что происходит?
Он смотрит на нас глазами, полными отчаяния, когда стража сената набрасывается на нас с Эшем.
Теперь я понимаю, что мы пришли сюда не затем, чтобы убедить сенат присоединиться к восстанию.
Элайджа завел нас прямиком в ловушку.
Глава 38
ЭШ
ОХРАННИКИ ХВАТАЮТ НАС и грубо толкают, чтобы мы оказались на коленях. Вещмешки падают с моих плеч, и все содержимое из них вываливается на каменные плитки, включая мамину шкатулку.
— Отвалите! — рычу я.
— Вызвать гвардейцев Стражей, — отдает приказ Безье.
— Элайджа, прекрати это! — умоляет Натали.
Он даже не смотрит на нас, когда выходит из комнаты, захлопывая за собой дверь.
Я борюсь со своими захватчиками, но они слишком сильны. Они грубо пригвождают меня к каменному полу.
— Отведите их в подвал и свяжите, пусть так и сидят, пока не прибудут наши гости, — говорит Безье.
— Отец, неужели мы действительно должны так поступить? — вмешивается Ацелот. — Их же убьют.
— Это не наша забота, — парирует Безье. — Так мы докажем свою преданность Пуриану Роузу.
— По крайней мере, пока не добудем «Ора», — говорит Рованна.
Безье ухмыляется.
— И эти двое выгадают нам немного времени.
Стражники Бастеты хватают нас и вытаскивают из комнаты. Сирены верещат, завидев, как нас тащат по атриуму, а потом вниз в подвал по каменным ступенькам. Я изворачиваюсь и оглядываюсь назад, чтобы удостовериться, что Натали в порядке. Она пинается, царапается и плюется в стражников, одного даже умудрилась укусить за руку. За что в отместку он бьет её так сильно, что она теряет сознание. Яд наполняет мои клыки, и я вырываюсь еще сильнее, но все без толку.
В подвале холодно, сыро и темно. Здесь стоят каменные колонны, которые подпирают потолок, еще в камере есть несколько факелов, которые отбрасывают длинные тени на стены и на влажную землю. Они связали мои запястья и лодыжки, а потом приковали к одной из колонн, следом то же самое они проделали и с Натали. Она все еще без сознания. На том месте, куда её ударил Бастет, уже появилась шишка.
Как только Бастеты уходят, я тут же пробую высвободиться, но ничего не выходит. Связали меня на славу.
Глаза Натали открываются, и она стонет.
— Где мы?
— В подвале, — отвечаю я.
— Ты неустанно водишь меня по умопомрачительным местам, — говорит она.
— Когда мы выберемся отсюда, я прикончу Элайджу.
Натали вздыхает.
— Поверить не могу, что повелась на его ложь. Чувствую себя такой дурой. Все это время он только и делал, что манипулировал мной, вынуждая меня чувствовать виноватой перед ним. Я ведь ему доверяла.
— Он провел нас обоих, — говорю я.
— Как думаешь, что с нами будет? — тихонько спрашивает Натали.
— Думаю, Роуз будет нас пытать, а потом публично казнит, — говорю я. Нет смысла юлить.
— И я так же подумала.
Время в подвале тянется очень медленно. Такое ощущение, что каждая минута растягивается в час, а час в десять, пока мы ждем прибытие Стражей. Почти все это время я пытаюсь высвободиться, пока не устаю. Хреново; нас очень туго связали. От разочарования я вою. Нам никогда отсюда не выбраться. Натали просто сидит и смотрит куда-то вдаль, устало и безнадежно.