Фенимор. Наперегонки со смертью
Шрифт:
Теперь её было не узнать. Измученный заморыш превратился в миловидную четырнадцатилетнюю барышню. Впечатление портил дырявый свитер да стоптанные до дыр башмаки. Фенимор набрал во флягу воды, и они продолжили путь.
Глава одиннадцатая
Морозный всплеск
Фенимор и Марина бежали к монастырю по проложенной рыбаками извилистой тропе. Продираясь сквозь жёсткую, болотную траву, они мечтали скорее добраться до человеческого жилья и обрести там кров и еду. Холодало. Воздух свежел с каждой минутой, а
– Скажи, Марина, а другая дорога к вашей колонии существует?
– Зачем говоришь всякую ерунду. Раньше к нам асфальтированная трасса из города вела. Паломники, туристы из разных городов приезжали, а после землетрясения на асфальте образовались трещины, да и те заросли бурьяном.
Беседа, прерываемая порывами холодного ветра, поддерживалась с трудом. Прозвучавший удар церковного колокола оглушил Одиночку.
– Это у нас звонят. Колонистов сзывают на обед, – сообщила Марина.
– Как же так? Колокол бьёт, а колокольни нет? Я же видел, что от неё остались одни развалины.
– Так наши мужики колокольцы на подпорки подвесили. Славная получилась звонница.
– А что, если на звон колоколов сбегутся нехорошие люди. Таких повсюду хоть пруд пруди.
– Бандиты наш монастырь стороной обходят. Подобрались как-то налётчики к ограде, а во двор войти не посмели, гнева божьего убоялись. Ударил звонарь в набат, так они чуть с ума не сошли, принялись по земле кататься, а потом разбежались кто куда. С тех пор ходят слухи, что с дурными намерениями к нам соваться не стоит.
– Странно это, и на налётчиков не похоже, – стуча зубами от стужи, выдавил Виктор.
Из тучи, как из сита, посыпались мелкие крупинки дождя. Губы Марины посинели. Ветер леденил влажное после купания тело.
– Стой, подружка, надо тебя приодеть, – останавливаясь, произнёс Фенимор.
Он снял с себя ВКМ и передал Марине. Заледеневшая девочка нырнула в пятнистый мешок и скрылась в нём с головой. Виктору пришлось немало повозиться, чтобы с помощью ремешков подогнать костюм под её рост.
– А как же ты?
Марина с жалостью наблюдала, как ёжится под колючим ветром в тонком спортивном костюме Одиночка.
– Ничего, потерплю немного. Дай-ка мне свою левую руку.
Виктор постучал по встроенному в рукав монитору и включил обогрев ВКМ на полную мощность. Тот принялся доедать последний заряд батарей.
– Думаю, что аккумулятор до жилья дотянет, грейся.
Фенимор с завистью поглядел на раскрасневшееся личико девочки. Температура воздуха опустилась за нулевую отметку, и мелкий дождь превратился в ледяную вьюгу. Погода разгулялась не на шутку, а путникам предстояло преодолеть опасный и скользкий подъём.
В полном молчании они принялись карабкаться на крутизну. Мороз крепчал, порывы ветра сбивали с ног, а впереди оставалась самая опасная часть пути. Спасибо монахам, вырубившим в верхней части склона ступени. Прочная опора под ногами вселила веру в благополучный исход. Тропа вывела путников на вершину холма и упёрлась в покрытую облупившейся штукатуркой стену.
Фенимор рассчитывал увидеть старинные кованые ворота, но всё оказалось гораздо проще. В стене имелась почти неразличимая среди потрескавшейся штукатурки дубовая дверь.
Марина дёрнула за кольцо, и за стеной зазвенел колокольчик, на призыв которого откликнулись чьи-то тяжёлые шаги. В смотровом оконце мелькнула сивая борода.
– Кто там? – требовательно спросил пожилой, грубоватый голос.
– Это я, Марина Гордеева. Замёрзла, открывай скорее, дядя Пётр.
Дверь распахнулась, и перед закоченевшими путниками возник заросший бородой седоволосый монах, одетый в подшитую ватной подкладкой рясу. Из опавших рукавов его одежды выглядывал затёртый до дыр подрясник. Голову старика украшала шапочка из такого же, как ряса, поношенного сукна.
Вместо оружия сторож держал в руках вилы, которыми преградил бедолагам путь.
– Кто такие? – разглядывая разряженную в ВКМ Марину, строго спросил старик.
– Опусти свой трезубец, дядя Пётр. Меня ты знаешь, а человека, стоящего рядом со мной, зовут Виктор. Пусти нас в сторожку, дай погреться да поищи какую-нибудь накидку.
Пока Фенимор натягивал ВКМ, старик снял с вбитого в стену крюка своё тёплоё одеяние и передал Марине. Закутавшись в ватную мантию, Марина заулыбалась.
– Пошли, познакомлю тебя с земляками, – радушно предложила повеселевшая девочка.
Фенимор брёл по засыпанному снегом монастырскому двору. Сверкая впереди голыми пятками, Марина вела друга к видневшейся в отдалении полуразрушенной церкви. Когда-то храм Святой Троицы представлял собой величественное строение, состоящее из главного здания и двух, соединённых с ним приделов. Теперь о былом великолепии напоминали окрашенные охрой стены, да узорчатые наличники стрельчатых окон.
Разрушенный во время землетрясения позолоченный купол центрального молельного зала съехал набок и висел на стропилах, напоминая шляпку перезревшего гриба. Монахи не пережили катастрофы. Обвалившийся каменный свод прибил собравшихся на вечерню иноков после первого же толчка. В живых остался лишь отлучившийся по хозяйственной надобности звонарь Пётр.
Проходя мимо алтаря одного из приделов, Виктор заметил брешь, сквозь неровную кладку которой чернел покрытый инеем иконостас. Царские врата отошли от основы, лепное распятие раскрошилось, и бродячие собаки беспрепятственно забегали в молельный зал.
Нашарив глазами припорошённый снегом образ Спасителя, Фенимор поблагодарил Господа за благополучное избавление от людоедов. Дрожащему от холода Одиночке показалось, что Спаситель милостиво улыбнулся ему.
– Пошли быстрее, страсть как хочется есть, – окликнула замешкавшегося приятеля Марина.