Феномен хищника
Шрифт:
Умом она понимала – находится в безопасности, но иррациональный страх всё равно сковал по рукам и ногам. И даже когда туча чёрной смерти иссякла, несчастная долго тряслась от страха. Если бы не генератор, от смерти можно было спастись только на высоком дереве – ведь река кишела пираньями!
Путешествие Афины должно было закончиться на морском берегу, она собиралась устраиваться жить в дельте. Яркое солнце, голубое небо, синее море. Белые облака и такой же песок пустынного пляжа – рай земной по сравнению с душным полумраком вечно пахнущей гнилью сельвы! Тут можно ловить
С любопытством осматривая морские дали, путешественница заметила в туманной дымке довольно большой остров – и решила: там будет самое лучшее место для неё. Бросаться вплавь прямо сейчас Афина не собиралась. Слишком сильная волна, да и светлое время суток. Ночью же, вслепую, можно запросто промахнуть мимо, уплыв в открытое море навстречу неминуемой гибели. Решения пока не было, девушка предприняла очередную охоту за съестным, высмотрев подходящие плоды авокадо. Швыряние камней и палок всегда отнимало много времени и порядком поднадоело.
Бывшая жительница тауна мысленно возмущалась – всё-то в сельве проблема, всё даётся с большим трудом! За каждым бананом нужно попрыгать, полазать по веткам, да побросать тяжести. Чтобы добыть воду – жди вечернего дождя, и никак иначе…
Издержки свободной жизни. А без материнского медальона она вообще давно бы погибла. Свобода для подавляющего большинства – лишь иллюзия, а выбор один: или жить рабыней, или умереть одним из сотен пренеприятных способов. Рабство или смерть – такова немудрёная альтернатива.
Ближе к вечеру Афину разбудили звуки яростной схватки. За несколько дней пути девушке не раз случалось слышать подобное, но сейчас драма разыгралась совсем рядом, и разувшись, беглянка взобралась на дерево, чтобы из зрительницы не перейти ненароком в категорию участниц. Защитное поле, как утверждала инструкция, могло остановить даже слона, но проверять это на практике совсем не хотелось.
Наблюдая за джунглями, откуда доносились рёв и рычание, Афина вскоре заметила шевельнувшийся куст. Ещё через несколько секунд из зарослей выкатился чёрно-жёлтый клубок перепутанных тел. Животные грызлись насмерть. Лязгали клыки, в разные стороны летели внушительные клочья шерсти. Внимательно всмотревшись, девушка определила в одном из зверей ягуара, а вот второго идентифицировать так и не удалось.
Движения бойцов постепенно утрачивали стремительность – оба явно теряли силы. И вот, раздался леденящий душу вопль смертельно раненого: ягуар, оставляя широкий алый след, пополз в кусты умирать. Для его неизвестного соперника размером поменьше эта жестокая схватка, видно, тоже стала последней. Заметно шатаясь, животное постояло, провожая взглядом поверженного врага – и рухнуло в горячий песок, истекая кровью. Внешне оно напоминало Афине и собаку и кошку одновременно. Раньше ничего подобного она точно не видела.
В этот момент девушка ощутила ещё одну странность – чей-то безмолвный зов, тоскливый и требовательный. По спине пробежал холодок… С противоположной стороны пляжа выметнулся из зарослей
Словно отвечая, неведомый источник эмоций заставил почувствовать неизбежность предначертанного, умиротворение и надежду. Сердце девушки застучало непривычно часто, как на бегу – не в силах понять, откуда в её сознание приходят чужие чувства, она всерьёз заволновалась. Ребёнок неизвестного зверя перестал скулить и лёг рядом с умирающей матерью.
Острый приступ головокружения чуть было не свалил Афину с четырёхметровой высоты. Беглянка поняла – обращаются именно к ней и хотят сказать нечто очень важное.
– «Человек, сейчас я умру… Прошу… Во имя разума, позаботься о моём потомстве! Она тоже… умеет говори…»
Мыслефраза оборвалась на полуслове. Афина ощутила взрыв отчаянной тоски, исступления, безысходности. Детёныш тихонько заплакал, тычась носом в окаменевшую морду матери.
Как сомнамбула, девушка спустилась на землю и медленно пошла. Неумело послала маленькому одинокому существу эмоции сопереживания и скорби. Тоскливый звук усилился, стал прерывисто-всхлипывающим.
– «Не надо плакать, прошу тебя! Не расстраивай маму, она хочет видеть тебя сильной…»
Осталось всего несколько шагов, и Афина хотела верить, что в случае чего медальон не подведёт. Умершая волкорысь явно больше двух метров длиной, и это если не считать хвоста. Её ребёнок не мог, конечно, похвастаться такими размерами, но уже сейчас был намного крупнее бордосского дога – в последние годы эта порода стала модной среди правителей.
Сирота не сразу восприняла услышанное, потом замерла, села и подняла круглую остроухую голову. На девушку внимательно уставились влажно блестящие карие глаза.
– «Мама больше не может видеть. Маму убил этот жёлтый, пятнистый. Когда я вырасту большой, я убью всех таких в этом лесу. И их детёнышей тоже. Чтобы ни одного не осталось!»
– «Нет, девочка, мама не умерла, она просто лишилась тела, а её душа жива и сейчас смотрит на тебя с небес». Прижав усы, животное нервно зевнуло.
– «Что это такое, душа?»
– «Половинка каждого из нас. Может быть, более важная, чем тело».
– «Не понимаю».
– «Ну вот, если рычать, например, это будет говорить тело. А если так, как сейчас мы – говорит душа».
Лобастая голова склонилась чуть влево, под блестящим носом чуть приоткрылась широкая пасть, чтобы продемонстрировать нежно-розовый язык.
Вопреки предположениям, Говорящая не стала Афине обузой. Это имя дала ей мама, с великой радостью обнаружив данную особенность у подрастающей дочки. Говорящая и родилась-то единственной в помёте, что само по себе вызвало настороженность стаи. Как же – плохая примета…
Волкорыси не были поголовно разумны, но для того, чтобы создать невыносимые условия «белой вороне» разум и вовсе не нужен. Именно отношение сородичей стало причиной того, что мать и дочь решили навсегда покинуть город.