Феномен советской украинизации 1920-1930 годы
Шрифт:
Таким образом, раскрытые на Украине «контрреволюционные заговоры» и «националистические извращения» в области науки и культуры представляются звеньями единой цепи – это установление сталинского тотального контроля за всеми областями жизни во всей стране. При этом репрессии (и на Украине, и в центре) касались в основном двух категорий «социально подозрительных лиц»: старой интеллигенции, к которой большевики всегда относились настороженно, и бывших членов существовавших ранее политических партий. Недаром Промышленная партия именовалась буржуазно-кадетской, Трудовая крестьянская партия -кулацко-эсеровской, а Украинский национальный центр был якобы связан с украинскими антисоветскими партиями. В отличие от старой интеллигенции, инакомыслящие большевики пока отделывались
Любопытно, что борьба с национализмом и разоблачение различных «контрреволюционных организаций» на рубеже 1920-1930-х гг. не означала прекращения украинизации. Свертывание ее произошло позже, пока же дело заключалось в пробном опыте, в первых показательных процессах по укрощению «инакомыслящих», в том числе национально ориентированных «старых кадров».
Сворачивание украинизации
Закручивание украинских гаек
ВСКОРЕ МЕТОДЫ УПРАВЛЕНИЯ советской общественной системой, апробированные на рубеже 1920-1930-х гг., получили дальнейшее распространение. Предпринятая большевиками индустриализация проводилась в жестком стиле и требовала не менее жесткого контроля за исполнением принятых центральным руководством решений. Ситуацию в экономике обостряли продовольственный кризис и кризис торговли с зарубежными странами. В годы мирового экономического кризиса (1929-1933) цены на сельскохозяйственную продукцию на мировом рынке падали быстрее, чем цены на промышленные изделия. Это было крайне невыгодно СССР: хотя экспорт зерна в 1930-1931 гг. вырос, он не мог покрыть стоимость импорта, и в этой ситуации выполнение плана хлебозаготовок становилось проблемой первостепенной важности.
Упорное сопротивление украинского крестьянства коллективизации в сочетании с постоянно растущими аппетитами центрального партийного руководства в хлебозаготовительных кампаниях обусловили повышенное внимание Москвы к украинской ситуации. Особое недовольство украинского крестьянства вызывали все возраставшие хлебозаготовительные нормы. Местные партийные и советские организации не всегда справлялись с возложенными на них задачами. Если в хлебозаготовительной кампании 1927-1928 гг. затруднения вызвал уже план в 265 миллионов пудов хлеба, то план 1931-1932 гг. в 510 миллионов пудов{541} оказался просто непосильным для украинского крестьянства и вызвал небывалый голод 1932-1933 гг.
Озабоченность сложившейся ситуацией высказана Сталиным в ряде писем, написанных летом 1932 г. Анализируя причины сложного положения на Украине, генеральный секретарь ЦК ВКП(б) указывает на плохую организованность хлебозаготовительной кампании, проводившейся по принципу уравниловки, «без учета положения в каждом отдельном районе, без учета положения в каждом отдельном колхозе»: «В результате этого механически-уравниловского отношения к делу получилась вопиющая несообразность, в силу которой на Украине, несмотря на неплохой урожай, ряд урожайных районов оказался в состоянии разорения и голода…»{542}
Ответственность за срыв хлебозаготовительной кампании Сталин возлагал на украинское партийное руководство – генерального секретаря ЦК КП(б)У СВ. Косиора и главу СНК УССР В.Я. Чубаря. «Обратите серьезнейшее внимание на Украину, – писал Сталин Кагановичу и Молотову 2 июня 1932 г. – Чубарь своей разложенностью… и оппортунистическим нутром и Косиор своей гнилой дипломатией (в отношении ЦК ВКП) и преступно-легкомысленным отношением к делу – загубят вконец Украину. Руководить нынешней Украиной не по плечу этим товарищам»{543}.
Сталин продумывал варианты кадровых изменений в политическом руководстве Украины: «У меня создается впечатление (пожалуй, даже убеждение), что придется снять с Украины обоих – и Чубаря, и Косиора. Возможно, что я ошибаюсь…»{544}
Анализируя положение в украинской парторганизации, Сталин счел контроль ЦК КП(б)У за действиями низовых ячеек явно недостаточным. «Самое главное сейчас Украина. Дела на Украине из рук вон плохи. Плохо по партийной линии, – писал Сталин Кагановичу 11 августа 1932 г. – Говорят, что в двух областях Украины… около 50-ти райкомов высказались против плана хлебозаготовок, признав его нереальным»{545}. Попытка Косиора отыскать компромисс в сложившейся ситуации вызвала бурю негодования у генерального секретаря ВКП(б): «На что это похоже? Это не партия, а парламент, карикатура на парламент. Вместо того, чтобы руководить районами, Косиор все время лавировал между директивами ЦК ВКП и требованиями райкомов и вот – долавировался до ручки»{546}.
Срыв хлебозаготовительной кампании повлек серьезные политические выводы. Сталин особое внимание уделял возможному влиянию внешних факторов на Украину: «Если не возьмемся теперь же за выправление положения на Украине, Украину можем потерять. Имейте в виду, что Пилсудский не дремлет, его агентура на Украине во много раз сложнее, чем думает Реденс{547} или Косиор. Имейте также в виду, что в Украинской компартии (500 тыс. членов, хе-хе), обретается не мало (да, не мало!) гнилых элементов… наконец – прямых агентов Пилсудского»{548}. Мнение Сталина о положении в украинской парторганизации поддерживали и другие члены ЦК. «Беда в том, что среди части актива [КП(б)У – Е. Б.] вопрос о хлебозаготовках… перерос в вопрос об отношении к политике партии, – писал Каганович Сталину 16 августа 1932 г. – Теория, что мы, украинцы, невинно пострадавшие, создает солидарность и гнилую круговую поруку не только в среднем звене, но и в верхушке. Я считаю, что независимо даже от оргвыводов, наступил момент, когда ЦК ВКП(б) должен официально в политическом документе дать оценку и призвать организацию к решительному перелому…»{549}
Уже летом 1932 г. стало очевидно, что отношение Сталина к Украине поменялось. Укрепив свое положение в ЦК, «вождь народов» уже куда меньше нуждался в поддержке со стороны украинской парторганизации во внутрипартийной борьбе. Теперь на первое место выступает четкое исполнение поставленных Сталиным перед украинской парторганизацией задач, тем более что, как и ранее, «украинский фактор» оказывал существенное влияние на развитие отношений с Польшей: «В советских руководящих кругах продолжала господствовать уверенность в том, что старая „федералистская программа“ Пилсудского остается основным вектором польской политики»{550}.
Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) обдумывал серьезные кадровые изменения на Украине. Этими планами он поделился со своим верным соратником Кагановичем (естественно, «совершенно секретно»). Прежде всего Сталин считал необходимым «взять из Украины Косиора и заменить его Вами [т. е. Кагановичем. – Е. Б.] с оставлением Вас секретарем ЦК ВКП(б)»{551}. Чекисты Украины также несли ответственность за создавшуюся ситуацию, поэтому Сталин предполагал снять с поста председателя ГПУ Украины С.Ф. Реденса и назначить на его место проверенного В.А. Балицкого. После чего надлежало заменить председателя украинского Совнаркома В.Я. Чубаря «другим товарищем, скажем, Гринько или кем-либо другим». Главное же – «поставить себе целью превратить Украину в кратчайший срок в настоящую крепость СССР, в действительно образцовую республику. Денег на это не жалеть. Без этих и подобных им мероприятий (хозяйственное и политическое укрепление Украины, в первую очередь -ее приграничных районов и т. п.), повторяю, – мы можем потерять Украину»{552}.