Феномен советской украинизации 1920-1930 годы
Шрифт:
Косиора спасло только то, что, по новой мысли Сталина, «направлять сейчас Кагановича на Украину нельзя» – «ослабнет секретариат ЦК», а заменить Косиора, по мнению Сталина, можно было бы лишь Кагановичем. «Приходится выжидать»{553}, – решил Сталин.
Однако «выжидать» для него отнюдь не означало «бездействовать». Сталин принял решение усилить влияние центра в республике путем коренного обновления всего украинского партаппарата – снизу доверху. Сделано это было не случайно. Сталина всерьез беспокоили оппозиционные настроения не только в республике, но и в центре. Летом 1932 г. было раскрыто дело так называемого Союза марксистов-ленинцев, организатором которого был бывший «правый уклонист» М.Н. Рютин.
В октябре 1932 г. начались аресты бывших «правых коммунистов», многие из которых были выпускниками «школы Бухарина» – Института красной профессуры. В этом же году были арестованы 89 троцкистов.
Учитывая общую обстановку в стране, уже не приходится удивляться жесткости постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 14 декабря 1932 г. «О хлебозаготовках на Украине, Северном Кавказе и в западных областях». В этом документе были официально названы причины тяжелой ситуации в сельском хозяйстве на Украине и указаны виновные – разного рода контрреволюционные элементы: кулаки, бывшие офицеры, петлюровцы. Причем они проникли в партийные и советские органы вследствие «механического проведения украинизации». Поэтому ЦК ВКП(б) предлагает украинскому руководству «обратить серьезное внимание на правильное проведение украинизации, устранить механическое проведение ее, изгнать петлюровские и другие буржуазно-националистические элементы из партийных и советских организаций, тщательно подбирать и воспитывать украинские большевистские кадры, обеспечить систематическое партийное руководство и контроль за проведением украинизации»{554}. Обеспечив идеологическую базу для грандиозной партийной «чистки» на Украине, Сталин наконец принял решение об укреплении партийного руководства республикой. Через несколько дней, 19 декабря, было принято постановление, предписывающее секретарям ЦК ВКП(б) Л.М. Кагановичу и П.П. Постышеву «немедля выехать на Украину на помощь ЦК КП(б)У и Совнаркому Украины», чтобы добиться «немедленной организации коренного перелома в хлебозаготовках» на Украине{555}.
Украинское партийное руководство приступило к организации пресловутого «коренного перелома в хлебозаготовках». Прежде всего надлежало жестоко наказывать виновников неисполнения хлебозаготовительных планов. В письме ЦК КП(б)У всем секретарям райкомов, главам райисполкомов и уполномоченным обкомов от 24 декабря 1932 г. содержалось конкретное указание «вывезти все без исключения наличные колхозные фонды, в том числе и семенной» в счет выполнения плана хлебозаготовок в тех колхозах, где не выполнен был план сдачи хлеба, а «всех, оказывающих этому делу сопротивление, в том числе и коммунистов, арестовывать и предавать суду»{556}.
Новые настроения отчетливо прослеживаются в материалах объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 7-12 января 1933 г. В докладе об итогах первой пятилетки Сталин приводит основные причины экономических трудностей. В первую очередь – это сопротивление остатков свергнутых классов. Среди «классовых врагов» упомянуты и «буржуазные интеллигенты шовинистического толка». Сталин также особо предупреждает, что «рост мощи советского государства будет усиливать сопротивление последних остатков умирающих классов»{557}. Этот тезис конкретизирован в докладе Кагановича «Цели и задачи политотделов МТС и совхозов», где дается подробный перечень классовых врагов: «Это – во-первых, часть невыселенных кулаков; во-вторых – зажиточные крестьяне, перерастающие в кулачество и тесно с ним смыкающиеся; в-третьих, сбежавшие из ссылки и скрывающиеся у своих родственников, а порою и у „сердобольных“ членов партии, имеющих партийный билет в кармане, а на деле являющихся предателями интересов трудящихся. И, наконец, представители буржуазной, белогвардейской, петлюровской, казачьей, эсеровской и прочей интеллигенции [курсив мой. – Е. Б.]»{558}.
Особенно важным представляется тот факт, что эсеровская интеллигенция стоит здесь в одном ряду с буржуазной и белогвардейской. Это создавало серьезную угрозу для бывших украинских эсеров, вступивших в КП(б)У в 1920 г. Впрочем, попасть в ряды «прочей интеллигенции» было довольно просто и, главное, очень опасно.
Упоминание о национальной интеллигенции шовинистического толка, которая по определению могла быть исключительно буржуазной, среди первоочередных врагов советской власти весьма знаменательно. Это была «первая ласточка» в скоро последовавшем активном наступлении на «идеологическом фронте» на всякого рода инакомыслящих. Сталин, очевидно, опасался, что недовольные коллективизацией голодающие украинские крестьяне могут получить вождя в лице национально настроенной интеллигенции. А это, в свою очередь, неизбежно привело бы к неблагоприятным для большевистского руководства последствиям.
Вскоре понятия «национальный шовинист» и «классовый враг» стали упоминаться рядом все чаще и чаще. Дальнейшее развитие данный постулат получил в феврале 1933 г. на пленуме ЦК КП(б)У В духе прошедшего пленума ЦК ВКП(б) была составлена и речь Косиора. Он подчеркнул политическую сторону «борьбы за поднятие сельского хозяйства Украины». «Всякий минус, недостаток, промах в работе колхоза сейчас же используется классовым врагом», – подчеркивал Косиор. Особое внимание следовало уделить «идеологической чистоте» колхозов и совхозов, так как «в результате ослабления большевистской бдительности некоторых руководителей районных и сельских организаций, в сельские ячейки сплошь и рядом удавалось проникнуть классовым врагам, которые, прикрываясь партбилетом, проводили вредительскую работу, срывали мероприятия партии»{559}.
Деукраинизсщия по Постышеву. Развенчание Скрыпника
ИТАК, ВИНОВНЫЙ был найден – это «классовый враг». П.П. Постышев, назначенный 24 января 1933 г. вторым секретарем ЦК КП(б)У и первым секретарем Харьковского обкома, говорил: «Украина окружена нашими злейшими врагами, которые очень внимательно присматриваются к тому, как происходит процесс социалистического переустройства сельского хозяйства на Украине, которые особенно подхватывают и всячески раздувают каждую нашу промашку и срыв в деле колхозного строительства на Украине»{560}. В своей речи Постышев впервые указал на возможность проникновения классового врага в советские и партийные органы в результате «механического проведения украинизации»: «Ведь это же факт, товарищи, что в партию и комсомол принимали нередко по признаку одной лишь только национальной принадлежности, только потому, что украинец. Безусловно верно, что нам необходимо расширять свои ряды за счет коренных украинских кадров. Но эти коренные кадры нам надо воспитывать и брать в партию из среды рабочих и трудящихся крестьян. Ведь на основе достижений в области индустриализации Украины ширится база украинской культуры, национальной по форме и пролетарской по содержанию. Коренизация же советского государственного аппарата по Яворским и Баданам нам не нужна, ибо это чужие нам люди, враги рабочего класса и партии»{561}.
После февральского пленума ЦК КП(б)У 1933 г. начинает разворачиваться широкая кампания против националистических элементов, проникших в партийные и государственные органы, научные и культурные учреждения вследствие недостатков украинизации. Теперь нужно было найти виновного в «националистическом уклоне» при проведении украинизации. И основной удар пришелся по наркому просвещения Украины Скрыпнику: именно его ведомство несло основную нагрузку при проведении украинизации.
Сохранившиеся воспоминания одного из видных большевиков Украины, члена партии с 1917 г. Я.С. Блудова, в 1930-х гг. исполнявшего обязанности ректора Харьковского государственного университета, вносят определенную ясность в картину сложных взаимоотношений центра и республики. Как известно, в январе 1932 г. «вся советская общественность» тепло отметила 60-летие Скрыпника и 35-летие его революционной деятельности, а ЦК КП(б)У приветствовал его как «старого несгибаемого большевика-ленинца». Через год же, 23 февраля 1933 г., он был снят с должности, что послужило началом «антискрыпниковской» кампании.
Здесь не обошлось и без внутренних интриг. Первоначально виновными в националистическом уклоне были признаны секретарь ЦК КП(б)У по идеологии, редактор органа ЦК КП(б)У газеты «Коммунист» А.П. Любченко и заведующий отделом агитации, пропаганды и прессы ЦК КП(б)У А.А. Хвыля (оба – бывшие боротьбисты). Хотя оба они были сняты с должности в январе 1933 г., тем не менее сдаваться Любченко и Хвыля не хотели. Вскоре в узких кругах стало известно о поездке Любченко в Москву и о его встрече со Сталиным и Кагановичем. «Разговор был, видимо, в духе взаимопонимания, – вспоминал Блудов, – ибо в результате в Москву был немедленно вызван П.П. Постышев и ему было указано, что он не туда направил огонь. Его следует направить против Скрыпника, „вообразившего себя Лениным на Украине“ (Сталин). После чего и началась „проработка“ Н.А. Скрыпника…»{562} Причем основными «запевалами» в этой критике закономерно стали Любченко и Хвыля.
В июне 1933 г. на очередном пленуме ЦК КП(б)У Скрыпник вынужден был признавать свои ошибки: «…Имеется поразительное сходство в тактике кулацких, контрреволюционных, националистических сил в колхозах, МТС и органах Наркомзема и, например, на культурном фронте, вплоть до Всеукраинской академии наук… Точно так же, как в области сельского хозяйства этот маневр, эта стратегическая линия кулака нами не была выявлена, как она не была выявлена и на культурном фронте… Во многих случаях я лично и сам ошибался»{563}.