Феномен Табачковой
Шрифт:
– Гражданка, прошу не хулиганить.
– Это кто же хулиганит?
– опешила она.
– Трогать машины имеют право лишь покупатели.
– А я кто?
– нечаянно вырвалось у нее.
– Я и есть покупатель.
– Про себя же усмехнулась; "Почему бы и нет?"
– Пусть придут муж, сын, или кто там у вас хочет купить мотоцикл. Вы же все равно в нем ничего не смыслите.
– Вам-то что до моего мужа?
– возмутилась она и с грустным достоинством добавила: - Нет у меня никого. Самостоятельная.
– Тем более.
–
– Выйдите из отдела, а то что-нибудь напортите, а мне потом платить из собственного кармана.
– И не подумаю, - заупрямилась Табачкова. Напористость продавца раззадорила ее, а то, что ей отказали в роли покупателя, оскорбило.
На их перепалку уже оглядывались. Продавец взял Анну Матвеевну за руку и потащил к выходу. Тогда только она поняла, зачем пришла сюда.
– Я хочу купить мотоцикл, - твердо сказала Табачкова.
– Никто не вправе помешать мне. Слышите - никто!
– Раздался чей-то смешок.
– Да, покупаю, вызывающе повторила она.
– Лично для себя. Вот этот, - и ткнула пальцем в бордовую "яву".
– Он мне понравился, и я куплю его. Только схожу домой за деньгами.
С последней фразой у продавца вырвался вздох облегчения:
– Идите, идите, гражданочка.
– Скоро вернусь, - пообещала она, но он уже успокоился и отошел к прилавку.
Через полчаса Анна Матвеевна снова была в магазине и победно выбивала чек. Продавец теперь отнесся к ней более почтительно, помог заказать грузовое такси, но когда она собралась уходить, не выдержал, подскочил и, заискивающе улыбаясь, полюбопытствовал:
– А все-таки, извините, кому этот подарочек?
– Фома неверующий, - сказала она печально.
– Да себе, себе! Могу я хоть под старость делать сюрпризы не кому-нибудь, а себе?
– Да, конечно, - пробурчал он, глупо хихикнул и, зажав ладонью рот, быстро удалился.
Гаража у Анны Матвеевны не было, зато был сарайчик в подвале, который пустовал. Будто ожидал эту самую необычную покупку, когда-либо сделанную ею. Но, поскольку она не успела еще в полную меру насладиться приобретением, решила некоторое время подержать его в квартире.
Когда мотоцикл был поднят на пятый этаж и заполнил собою прихожую, охватило беспокойство: что все-таки с ней происходит? Не продолжается ли ряд: мебель с коврами, цветы, аквариум, кот? Тогда она действительно выжила из ума и надо вновь обращаться к усатому доктору. Зачем ей мотоцикл? Ей, шестидесятилетней старухе?
Вспомнилось, как хотел "яву" Валерик, но они с Сашенькой в один голос слезно уговаривали его отказаться от этой ужасной мечты, погубившей множество молодых голов. И уговорили. А теперь вот... Может, сама о том не ведая, она замыслила, пусть с опозданием, но все-таки преподнести Валерику подарок? Нет, вовсе не хочется расставаться с этой прекрасной покупкой.
Включила в прихожей свет, и мотоцикл засверкал стальным и бордовым. Осмотрела его со всех сторон, села в седло, заглянула в зеркало. "Почему
Может, украсить им стену вместо ковра? Вон там повесить карту, если визит к Андрею Яичко будет удачным, а здесь можно рисовать. И пусть ее считают сумасшедшей, она заслужила право делать то, что ей хочется.
В кладовке среди хозяйственных мелочей нашла кисточку, которой Сашенька обычно подкрашивал панели, и три непочатых баночки гуаши - алого, желтого и черного цвета. Окинула взглядом стену и решительно распечатала баночку с алой краской. Почему Сашенька заточал свои работы в рамки? Почему люди вообще боятся выходить из рамок условностей, которые хороши лишь в тех случаях, когда приносят пользу, а в остальных сковывают энергию, воображение, делают жизнь унылой и скучной?
С каждым мазком по стене росло убеждение в естественности собственных действий, хотя дать им объяснение она еще не могла.
Решила пока хранить свое приобретение в секрете. Потом, попозже, сразу поставит всех перед фактом. На это нужно не меньшее мужество, чем сесть за руль. Но сядет она обязательно. И вновь зажмуривалась, представляя себя на летящей машине. Страшно было ей и любопытно. Выходит, не зря увидел Аленушкин ее силуэт на мотоцикле в кофейной гуще. Видно, так тому и быть.
Как только машина отпечаталась на стене желто-алым гуашевым пятном, прояснилось значение покупки. В ней была прямая связь с голосами. Ну да, кому же, как ни голосам, нужно такое сумасбродство? Кто, как ни они, зовут, надеются и ждут ее? Вероятно, ей понадобится спешить к ним, и как удобно иметь для этого мотоцикл!
День ее начинался теперь с изучения стального скакуна, к которому она, как к живому существу, прониклась теплой нежностью. С учебником в руках она внимательно рассматривала каждую деталь, каждый винтик. Не прошло и недели, как она уже знала все его внутренности и то, где ему можно ездить, а где нельзя.
– Надеюсь, ты будешь послушным и не растрясешь мои старые кости? обращалась она к мотоциклу, смахивая с седла пыль, протирая влажной тряпочкой крылья и бензобак. И в его молчании ей слышалось согласие.
Но долго держать покупку в секрете не удалось. Первым нагрянул Аленушкин. Поразился ее новому увлечению, потом вспомнил гадание на кофейной гуще и еще больше удивился, но быстро пришел в себя и попросил:
– Только, пожалуйста, не лихачествуйте - среди мотоциклистов самый большой процент аварий.
С радостным удивлением она увидела тревогу в его глазах, рассмеялась:
– Неужто и впрямь беспокоитесь обо мне?
– Представьте, - сказал он сердито и заспешил домой. А ее долго еще согревала эта его тревога.
На другой день пришла Черноморец. Впечатления от поездки к сыну так и выплескивались из Зинаиды Яковлевны, и она не сразу обратила внимание на мотоцикл, который Анна Матвеевна наспех прикрыла сдернутой с полу дорожкой. А заметив, откинула дорожку и мирно спросила: