Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ. История, мыслители, проблемы
Шрифт:
В этой книге Бинсвангер в основном сохраняет свойственные его экзистенциальному анализу общефилософские установки, но, тем не менее, несколько уточняет и конкретизирует отдельные положения. Как и в более ранних работах, здесь он понимает Dasein как бытие-в-мире, как свободу трансценденции: с одной стороны, как свободу возможности существования сущих, в которых пребывает существование, и с другой стороны, как свободу самораскрытия сущих. Существование, на его взгляд, всегда явлено в близости к онтическому условию возможности раскрытия сущего.
Свое исследование Бинсвангер начинает с вопроса о том, возможно ли в психическом заболевании трансцендирование: можно ли говорить, что в бреде больной проектирует мир, что он трансцендирует к миру, и о какого рода трансценденции здесь может идти речь. И сразу же оговаривается: совершенно ясно, что трансценденция здесь не связана со свободой, т. е. речь может идти лишь о чрезвычайно дефицитарном способе трансцендирования [959] . Так в чем в таком случае состоит эта дефицитарность? На место свободы в патологии, отвечает Бинсвангер, приходит произвол и ожидание воздействия,
959
Binswanger L. Wahn… Pfullingen: G. Neske, 1965. S. 20.
Принципиально новым в контексте предыдущего творчества становится в этой работе разделение понятий существования и опыта. Если в более ранних исследованиях основополагающим было понятие структурного порядка Dasein, специфической структуры бытия, в «Бреде» на смену ему приходит понятие опыта (Erfahrung) и исследование механизмов его трансформации как разрушения его последовательности. Опыт мыслится Бинсвангером как естественный опыт, в котором существование еще не рефлексируется, не проблематизируется и предстает как непосредственная последовательная связность [960] . Последовательность этого опыта и разрушается в психическом заболевании. Здесь исследователь, с одной стороны, возвращается к феноменологической психиатрии (не зря этот период обозначает как гуссерлианский поворот) и концентрирует внимание на опыте, трактуя его, в духе феноменологических психиатров, как непосредственную связность с миром, а с другой стороны, сохраняет ранее предложенную в работе «Шизофрения» трактовку патологии как разрушения последовательности опыта.
960
Ibid. S. 27–28.
Бинсвангер подчеркивает, что в настоящей работе он несколько изменяет трактовку опыта и его отношения к существованию, по сравнению с тем, которое было представлено в «Шизофрении». Точнее, как нам представляется, он изменяет не трактовку, а ракурс рассмотрения, обращая – по его собственному признанию, вслед за Гуссерлем – внимание на конституцию опыта. В бреде, на его взгляд, имеет место дефицитарная структура опыта, и она понимается уже не экзистенциально-аналитически, исходя из экзистенциально-аналитической герменевтики болезни и развертывания бредового существования, но на основании феноменологического описания структур и структурных связей в конституции и генезисе бредового опыта [961] . Бинсвангер, таким образом, стремится следовать трансцендентальному методу Гуссерля, и поэтому опыт здесь может быть приравнен к Гуссерлеву сознанию, в этой работе опыт – это опыт сознания, воспринимающего мир. Если изобразить присутствующие во всех работах Бинсвангера трактовки опыта следующим образом: «структура опыта (конституция и генезис) – опыт – существование» [962] , то в противоположность «Шизофрении», где он сосредоточивает свое внимание на правой части этой схемы, в работе «Бред» он концентрируется на левой. Первым этапом анализа здесь, разумеется, оказывается вопрос о самой конституции и генезисе опыта, поэтому Бинсвангер обращается к ступеням «нормального» и бредового опыта.
961
Ibid. S. 36.
962
Направленность стрелок в этой схеме можно оспорить.
Первая ступень синтеза опыта связана с перцепцией [963] . Исследователь отмечает, что непосредственно данное предстает перед нами лишь как хаос впечатлений и требует первичной фильтрации, оформления и синтетической унификации. В результате получаются синтетически оформленные единства впечатлений, и, поскольку они предлагают нам объект, мы называем этот процесс восприятием. Уже это синтетическое оформление впечатлений (понимаемое как первичное схватывание) подчиняется, на его взгляд, определенным правилам: каждый синтетический акт происходит согласно определенному предписанию, является результатом установленного положения. Он связывает воедино пред-актуальное с настоящим или актуальное с пред-восхищаемым (пред-ожидаемым) согласно инструкции, удерживаемой в памяти или вновь актуализированной (следуя за Силаши, Бинсвангер обозначает ее термином «мнеметическая»). Этот синтез фактически происходит на основании совокупности указаний на связь между отдельными интенциональными актами [964] . Эта система указаний в повседневной коммуникации идентична для всех ее участников и всегда скрыто присутствует в ней, оставаясь незаметной в «норме» и открываясь в «патологии». Именно здесь становится заметной для психиатра первичная незавершенность опыта.
963
Ibid. S. 37–45.
964
Здесь Бинсвангер заимствует положение Хайдеггера об «отсылании». «Бытие подручного, – указывает Хайдеггер в „Бытии и времени“, – имеет структуру отсылания – значит: оно по самому себе имеет характер отсылания. Сущее открывается в видах того, что оно как это сущее, какое оно есть, без чего-то не может. С ним всегда в чем-то дело. ‹…› Отношение „в чем… с чем…“ должен означить термин отсылание» (Хайдеггер М. Бытие и время… С. 104–105).
Здесь
965
Szilasi W. Philosophie und Naturwissenschaften. Bern: A. Francke, 1961. S. 111.
Но вернемся к синтезу. Синтез описывается Бинсвангером, во-первых, в связи с выбором отдельных впечатлений из всего хаоса таковых, и во-вторых, в связи с их включением в осуществляемую деятельность сознания, т. е. в связи с наглядным представлением объекта. При этом, как оговаривает сам Бинсвангер, деятельность сознания понимается им не как последовательность надстраивающихся друг над другом этажей, а, в соответствии с представлениями Гуссерля, – как живое развертывание, как поток.
Этот синтез включает три момента: эстезис, мнеме и фантазию. Значительную роль в синтетическом оформлении впечатлений в соответствии с определенными правилами, на взгляд Бинсвангера, играет мнеметический момент. Инструкция – это набросок, мнеметическая схема, которая четко зафиксирована и скрыта, только благодаря этой схематичности, четкости и фиксированности возможно взаимопонимание. «Стол», «стул», «дом», «человек» – это не элементарные понятия, а мнеметические схемы, где «мнеме» – совокупность моментов, приводящих к идентификации. Здесь, на взгляд Бинсвангера, имеет смысл говорить не о категориальной, а о мнеметической структуре. Именно эта мнеметическая схема оказывается нарушена в патологии: ее связи чрезвычайно ослаблены и свободны. На первый взгляд, чрезмерно жесткая, неподвижная и точная, на самом деле она становится максимально свободной по отношению к входящим в нее презентациям. Мнеметический момент при этом не отсутствует вовсе, но имеет место лишь недостаточная строгость его схемы, отказ от следования естественным ссылкам между отдельными интенциональными актами. Это приводит к тому, что не человек обладает впечатлениями, а впечатления начинают обладать человеком [966] .
966
Binswanger L. Wahn… S. 43–44.
Вторая ступень синтеза – восприятие или апперцепция [967] . Восприятие приходит на смену наглядному представлению предыдущего этапа и точно так же является продуктом синтеза [968] . Здесь восприятия становятся осознанными, поскольку перцепция еще не отмечена принадлежностью к сознанию. И поэтому на этом этапе основным результатом деформации становится деформация реальности (Wirklichkeit), а центральным моментом восприятия, вслед за Кантом, оказываются временные отношения (Zeitverh"altnisse).
967
Ibid. S. 45–50.
968
Бинсвангер понимает этот синтез в трактовке Хайдеггера. См.: Хайдеггер М. Кант и проблема метафизики / Пер. с нем. и послесл. О. В. Никифорова. М.: Логос, 1997 (§ 3. Обоснование метафизики как «критики чистого разума»). См. также: Молчанов В. Исследования по феноменологии сознания. М.: Территория будущего, 2007. С. 150–168.
Как отмечает Бинсвангер, деформация реальности может происходить в бредовом восприятии, во-первых, вследствие синтеза в восприятии уже деформированных наглядных представлений, во-вторых, по причине деформации правил синтеза из-за изменения временных отношений [969] . В последнем случае время больше не является потоком, оно не течет, а тихо стоит на месте. Фаза восприятия при этом не является, как это описывал Гуссерль, пограничной фазой интенциональных ретенций, а представляет собой конечную фазу, лишенную собственной протенции.
969
Binswanger L. Wahn… S. 46–47. См.: Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания времени; Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии… С. 253–259.
Бинсвангер пишет: «Речь идет о „временении“ (Zeitigung), которое образно можно обозначить как „короткое замыкание“, т. е. о таком, которому недостает как подлинных ретенций, так и подлинных протенций» [970] . Этот факт, как считает Бинсвангер, еще раз доказывает истинность идей Гуссерля и указывает как на то, что бред не следует за деформацией содержаний, так и на то, что интенциональный акт связан не с отсылками к предметам (den sachlichen Hinweisen), а с необъятным множеством не связанных с предметами указаний (sachunge-bundener Hinweise).
970
Binswanger L. Wahn… S. 49.