Фенрир. Рожденный волком

Лахлан Марк Даниэль

Олег не нарушит своей клятвы оберегать и воспитывать маль­чика, он исполнит обещание, поручив ему работу правителя, когда тому не сравняется и восьми.

— Княже...

Это пришел воин из дружины, невысокий жилистый человек, который по случаю празднества был в полном доспехе, даже с коль­чужным койфом, который закрывал всю голову и лицо, оставляя только глаза. Поверх койфа он надел круглый, украшенный золо­том шлем, на боку у него висел прекрасный меч.

— Да, друг.

Так по традиции князь славян обращался к своим воинам, и се­веряне быстро переняли этот обычай.

— Жрица просит

принять ее.

— Зачем это?

— Ты много пожертвовал. Ты добрый друг волков, ведь ты при­готовил им такое угощение. Жрица Сварога, бога небес, хочет от­благодарить тебя.

Олег поморщился. Мысль о том, чтобы заняться с этой женщи­ной любовью, его не прельщала, хотя он знал, что это, возможно, по­требуется. У славян было множество обрядов для правителей, до­вольно приятных, когда дело касалось лишения невинности дев во имя плодородия земли, но все-таки переходящих границы, когда тре­бовалось лечь с древней, грязной и безумной жрицей Сварога.

— Она хочет даровать тебе пророчество.

Олег засмеялся.

— Надеюсь, для этого не придется снимать штаны.

— Полагаю, что не придется, господин. Тебе надо просто спу­ститься к их оракулу.

— Что ж, хорошо, наверное, наше жертвоприношение станет за­логом доброго предсказания. Эта ведьма должна быть безумно бла­годарна за то, что я дал.

То место он запомнил до конца своих дней: темноту в хижине, жар близкого очага, удушливый дым от трав, которые жрица бро­сала в огонь: они источали невыносимую вонь. Он так и не смог по­нять, привиделось ему или нет, что в хижину принесли повешен­ных рабов и усадили рядом с ним в маленькой комнате.

Жрица сказала только, что Сварог — бог со сложным характе­ром, повелитель свежего воздуха и солнечного света, но еще и хра­нитель солнца в подземном мире, куда оно опускается на ночь. Сварогу были ведомы места под землей, царства темных богов, и именно к темной его стороне она взывала, надеясь получить про­рочество.

Она бросила в огонь свои травы, пробормотала заклинания и от­крыла оракул — чурбан, на котором было словно детской рукой вы­резано примитивное изображение лица.

Мысли князя начали разбредаться. Когда он снова пришел в се­бя, конечности его окаменели, а телу было невыносимо жарко. Во­круг него сидели покойники, их головы казались черными и разду­тыми в отблесках пламени обжигающего очага ведьмы. Дом сам превратился в очаг, и Олегу хотелось встать и уйти, однако в его ин­тересах было услышать благоприятное пророчество.

Он понятия не имел, что обряд окажется таким утомительным. Он-то думал, что просто войдет, услышит от жрицы добрые слова и выйдет. Ничего подобного. Он должен участвовать в обряде, он дол­жен стать той дверью, через которую войдет магия, — так сказала ему ведьма. А для того, чтобы стать этой дверью, требуется помучиться.

В огонь кинули еще дров, еще трав. Олег пытался сказать, что достаточно помучился, что правителям принято повиноваться, а не терзать их, но дым от трав словно лишил его дара речи. Так есть ли в доме висельники? В один миг казалось, что они тут, в следующий их уже не было. Олег был воином, человеком, который полагается на простые факты. И его сильно тревожило то, что покойники не здесь, но в то же время нельзя сказать, что

здесь их нет. Висельни­ки как будто обвиняли его в чем-то, их выпученные глаза были на­литы кровью. И, что самое странное, ему это было небезразлично. Он ощущал сожаление, хотя понятия не имел почему. Он заплатил за них — их жизни принадлежали ему. Никто на свете не сказал бы, что он поступил плохо, убив их.

Грубо высеченное лицо чурбана смотрело на него, оно самодо­вольно ухмылялось, словно зная что-то. Олег понимал, что оракул действительно знает. Оракул хранил тайны, он был хитрый, знал, о чем шепчутся за спинами великих правителей, этот оракул был не просто деревянный болван, а очень сметливый тип. Да что тво­рится с Олегом? Он жевал пустым ртом, напрягая мышцы на лице и высовывая язык, из носа текло ручьем, ему ужасно хотелось пить, но он не мог пошевелиться.

Жрица была рядом с ним, женщина в волчьей шкуре сопела и скреблась поблизости. Нет, это не женщина. Это волк.

— Где я?

— В колодце.

Он огляделся по сторонам. Комната исчезла. Висельники тоже. Он стоял в просторной долине, засыпанной черным пеплом, над ним было небо цвета сверкающей стали. Долина была совершенно ровная, если не считать какого-то торчащего предмета, состояще­го вроде бы из той же почвы, похожего на древесный пень, но без корней, черного и пустого внутри.

Олег подошел и заглянул внутрь. Там сверкала вода, доходя до самых краев того, что и в самом деле оказалось колодцем.

Олег посмотрел в сторону. Он увидел двух человек. Один — жут­кий старик с искаженным лицом, на котором застыло зачарован­ное выражение; с таким выражением обычно следят за дракой со­бак или людей. На шее у него была странная петля, затянутая сложным узлом, и он стоял, замерев и широко раскинув руки. В од­ной руке он сжимал что-то, сочащееся кровью. Это оказался глаз, его собственный. Олег догадался, что человек сам вырвал его. Он стоял перед колодцем, словно предлагая глаз в жертву небесам.

На земле лежал второй человек, обезглавленный. Рядом с ним валялась грубая голова оракула, глядящая с черной земли прямо на Олега.

— Это колодец.

Олег не понял, кто это говорит.

— Какой колодец?

— Колодец Мимира, первого человека.

Олег знал легенду. Это колодец мудрости, где Один отдал свой глаз за знания. Олег зачерпнул руками воды и глотнул. Теперь он уже не был в голой долине — над ним раскинулось гигантское де­рево, черный ясень протянул свои ветви через весь небосклон. В его корнях извивались и шипели змеи, они были и в ногах князя, и во­круг колодца, вокруг тела на земле, вокруг ног странного старика, который вырвал собственный глаз.

Олега посетили видения. Вставший на дыбы конь о восьми но­гах сбросил его на землю, его владения были охвачены огнем, Игорь встал во главе его армии, присвоив его воинскую славу и украв его сокровища. Его погребли живьем, земля забивалась ему в рот, за­тыкала ноздри, не давала дышать. Он был в яме, засыпанной до кра­ев, в могиле, выкопанной по христианской традиции, запертый, придавленный почвой.

В ушах зазвучал голос:

— Один придет и сбросит тебя с престола. Игорь станет кня­зем. Тебя убьет существо с гривой и копытами, а Игорь присвоит твою славу.