Фэнтези 2003
Шрифт:
Маленькие твердыньки Братства рассыпаны по всему Западу Средиземья, от бывшего Мордора до Голубых гор, но в этих местах острова можно пересчитать по пальцам. Ну, Адан- горд. Еще один остров Ожерелья был в Раздоле, и, попадая туда, Беатор испытывал беспричинное счастье. Еще один — у самого нагорья Эттенблат, но там ему не пришлось быть ни разу. Туда, к темным ангмарским землям, рассаднику колдунов и орков, посылают лучшие отряды, самые сильные. А Хадда- ровы рыцари, по правде говоря, лучшими не считались никогда. Средними. Да, пожалуй. Именно средними. Или чуть хуже средних. Самую малость. Табарин, а он тут с самого начала, как-то рассказал, мол, прежде в Братстве было восемьдесят зеленых отрядов, и Хаддару достался чуть ли не худший. Уж в последнем десятке — точно. Теперь отрядов всего сорок три. Нет, конечно, никакого особого счета, кто сильнее, а кто слабее и за кем заслуг числится больше. Нет, это одна пустая болтовня. Нет, старики глупости говорят. Но если послушать эти глупости, то теперь люди капитана Хаддара вроде бы стали двадцать пятыми по какому-то странному, никем не утвержденному счету. Главным образом потому, что ухитрились выжить...
Шел дождь. Данно Акайн, как водится, не закрывал рта. Он развешивал мокрую одежду над очагом, но все никак не мог сосредоточиться, — слишком занимал его разговор, — и дело у него не ладилось. То плащ сползал на пол, то штаны оказывались чуть ли не в самом пламени. Арнорец поправлял одной рукой, глядя не на одежду, а на собеседников, другой рукой все поглаживал несчастные свои ребра, обласканные гоблином. Сейчас же опять что-нибудь сползало, подгорало, падало, и он вновь пытался делать два дела одновременно.
— ...А я говорю, бесполезный он тип. Ни на что не годный. Даже вредный. Надеешься на него, надеешься, а как до дела дойдет, один пшик!
— Говорили бы вы потише, сударь, я насилу уговорил нашего мага сходить за водой, хотя очередь как раз его, заметьте, я сразу скажу, чья когда очередь... а ну как вернется быстрее, чем вы ожидаете? Уж он-то вам не спустит. Хотите заполучить какую-нибудь магическую гадость?
— Не боюсь я его, сударь хоббит. Да и отчего бы одному из нас бояться другого?
— Я и не говорю вот так прямо... чтобы, мол, бояться. Я говорю, может быть, стоит чуть поостеречься?
— Признаться, надоело мне остерегаться его. Если взять, к примеру, нынешний наш поход. Вышли мы из Форноста, и было у нас четыре задания. Первое — это сумасшедший меч, который взялся невесть откуда и повадился резать скотину у твоих сородичей в Шире...
— Экая погань.
— Меч-то? Известное дело...
— Да нет, родня моя тамошняя. Жуткие оборванцы и транжиры, даже за скотиной как следует приглядеть не умеют.
— Второе — это, я напомню вам, истребление двоицы гоблинов, злодеев и кровопийц. Третье — фальшивый волк-обо- ротень на Великом Западном тракте. Четвертое, до чего, стало быть, мы еще не добрались, — это Компания Семи, славная разбойничья шайка.
— Правду сказать, с мечом у Агдалона вышла известная неловкость...
Беатор хмыкнул. Ему не хотелось влезать в бесконечную говорильню двух записных болтунов, но к их беседе он тем не менее прислушивался. В другом углу захихикал Табарин. И захихикал, надо сказать, очень противно.
— О чем это ты говоришь, Кэбидж?
— О нашем маге, сударь Акайн, о ком же еще?
— Нет, положительно я ослышался. Кажется, речь шла о какой-то неловкости... Друзья мои, не стряслась ли злая беда с моими бедными ушами? Не стал ли я глохнуть? Ужели я старею? Годы мои, как видно, совсем уже не те... Беатор, ты чистая, не замутненная корыстью и всяческими мыслями душа, скажи, боевой друг, ведь кто-то говорил об... «известной неловкости»?
— Сам ты глупец. А говорил Кэбидж.
— О да! И мне так показалось... А ты, славный Табарин...
— Да хоббит, хоббит говорил!
— А вы, молчаливый рыцарь лесов и мудрейший перворожденный, вы что скажете?
Дэлагунд ничего ему не ответил, слишком занят был: второй день, почти не прерываясь, работал над флейтой. Эльфы из Эрегиона даровали ему кусок дерева, к которому он по каким-то тайным перворожденным причинам отнесся с благоговением. Беатор, глянув на эту вещицу, ничего не понял: деревяшка и деревяшка. А Дэлагунд сначала пошептал едва слышно то ли стихи, то ли одному ему ведомые эльфийские моления да и принялся за работу — извлекать волшебный, по его словам, инструмент простым ножом из непростой, по его же словам, деревяшки... Ничего не ответил арнорцу Дэлагунд. Зато живо откликнулся Торн:
— Давно бы пора тебе захлопнуть клюв, сорока трепливая...
— Спасибо, мои боевые друзья. Иного я от вас и не ждал. Итак, двое свидетелей подтвердили: слова «известная неловкость» действительно прозвучали при всем честном народе.
— Да я... — заикнулся было хоббит.
— О, я знаю, славный невысоклик. по доброте сердечной ты пожалел этого балбеса, который в одиночку вызвался укротить сбрендивший меч, а потом бежал от него добрых полторы мили, взывая ко всем магическим и детородным силам Средиземья. Кажется, меч этот проклятый легче было располовинить, чем отыскать в чащобе и успокоить славного бойца Агдалона...
Теперь хихикал Беатор, а гном уже хохотал во всю глотку.
— Но! — сделал паузу Акайн. — Разве есть предел истинному геройству? Эта смертоносная кукарекающая белка... магическое существо высочайшей пробы...
Беатор хохотал, а гном визжал и хрюкал, катаясь по полу. Кэбидж попытался было вступиться за мага:
— Да ты и сам там был... вроде смертоносного ползателя по кустам...
— Я? Я бился геройски! Но иногда даже лучшим бойцам чуть-чуть не везет. Зато на фальшивого оборотня я первым накинул сеть! А этот магических дел мастер, с позволения сказать, что сделал он? Он громовым голосом, словно какой-нибудь маг седой древности, произнес заклинание обез... обес... обесхвощивания? А? Обез... чего, Кэбидж?
— Обездвиживания, сударь Акайн. Но, кажется, самую малость перепутал...
— Точно. Самую малость. Обездвижить никого не удалось. Зато с первого же раза у бедного волчины отпал хвост. Со второго выпало два зуба, наверное, больных... Потом на месте старого доброго волчьего хвоста вырос петушиный. Если бы
капитан не велел Агдалону заткнуться — очень вовремя, кстати, — что бы выросло на месте старых добрых волчьих зубов? А? Назгулья пищалка? Знатного, говорят, шороху наводила...
Беатор перешел к визгу и похрюкиванию, гном же только и мог, что натужно сипеть.