Фэнтези-2005. Выпуск 2
Шрифт:
— Я знаю, что делаю, — мрачно ответил барон Кирфельд, опуская в заранее отрытую ямку пару отборных картофелин сорта «северная роза».
Через пару недель барон отправился в славный город Пеймар, где и пробыл около недели. Никто не знал, что он там делает — ходили слухи, что он удрал от немыслимо активной супруги, чтобы понежиться в объятиях восточных кудесниц, коими, как известно, славятся некоторые кварталы этого мощного промышленного центра; но действительность оказалась куда интереснее.
Урожаи в герцогстве зреют быстро — что там хвастливым уманским мастерам, способным, как говорят, вырастить свое прославленное сало за три года! Не прошло и трех месяцев, как огороды барона зазеленели и картофелем, и кукурузой, и крыжовником, а особо разрослась малина, на которую наш герой возлагал колоссальные надежды. Хватало также и свеклы — барон в память о бурных годах служилой юности нежно именовал ее буряком и тщательно оберегал от вредителей. Следовало, однако же, несколько выждать — и оттого барон Кирфельд, нарядившись в парадную кирасу, то и дело расхаживал вдоль грядок, сладко вздыхая и поправляя время от времени картофельный листочек, вознамерившийся отклониться в сторону от предназначенной ему природой линии.
В один из этих славных дней в имение неожиданно прибыли тяжелые, запряженные тройкой слонопотамов каждый траки с пеймарскими номерами. Каждое из могучих животных несло на боку несмываемое клеймо Cummins, бедра же их были заклеймены как Zanrhadfabrik — один вид этих письмен привел сбежавшуюся дворню в некоторый трепет. Пока слонопотамы отфыркивались и справляли во дворе замка естественные надобности, старшина возчиков вызвал барона и молодцевато представил ему на подпись накладную, а также, быстро прикинув что-то в уме, счет за оставленный на территории бесценный навоз. Подписав не глядя, барон велел разгружать — и грузчики, коренастые хлопцы из племени степных гномов, понесли в подвалы замка невиданные в благочинном Кирфельде вещи — котлы из нержавеющей стали, удивительные змеевики и огромный, страшный своими сверкающими боками дистиллятор заморской фирмы «Бодун-цов-Бодунищев и сын».
Прибывшие с караваном инженеры мгновенно смонтировали все оборудование, подключив его к газовой магистрали, проложенной когда-то аж из самой Шебелинки, и главный, довольно вытирая руки ветошью, сообщил заказчику:
— Славное дело затеяли, ваша милость! А то, кстати, можно и навозом топить, в котел его прямо, да! Вон у вас его теперь сколько — на год хватит, маме б моей так на старость!
Расчувствовавшись, барон велел поднести всем по чарке джин-тоника, а когда караван убыл восвояси, спустился наконец в свой свежеоборудованный подвальчик и приник щекой к блестящей меди самого большого змеевика. Он был счастлив.
Крики супруги, наделавшие немалого переполоху в окрестных селениях, не волновали его нисколько. Подумаешь, навоз! Навоз был убран и свален на сушку в особо для того отведенные подвальные помещения, а сахару в Кирфельде всегда было навалом. Да и не везде сахар нужен — в малину, к примеру, достаточно только капнуть водички, и процесс пойдет. С картофелем, конечно, сложнее. Картофельная брага — это целое искусство, тут и буряка прибавить не грех, да и температура опять же… однако все эти премудрости барон Кирфельд постиг еще при дворе, и особых проблем у него не возникало даже с кукурузой — в конце концов, в имении была мельница, а без муки тут никак. На зернах продукта не выгонишь.
На жену барон теперь не обращал ни малейшего внимания.
Он гнал.
Первый продукт поспел, как то часто случается, поздним вечером, когда на небе зажглись ослепительно чарующие звезды. Барон Кирфельд, нацедив через трубочку полбанки малинового (не ошибся он в своих надеждах!), поднялся на балкон, тщательно размял «беломорину», специально для того хранившуюся в тщательно оберегаемой пачке, и сделал первый глоток. Через час он уже рвал фамильную гармонь, распевая «Распрягайте, хлопш, коней», знаменитую, рвущую душу воина песню, слышанную им когда-то в далеких чужих степях. Потом он бросил гармонь, выпрямился и резко, как положено, то есть через левое плечо, два раза подряд выполнил поворот «кругом», занося правую ногу так, что ему позавидовал бы сам Варварозза. Это его немного успокоило. Накапав себе еще графинчик, барон вздохнул и запел «Шумел камыш…».
Годы шли своим чередом, как и все остальное. Качаясь в седле верного скакуна по кличке Пупырь, барон покуривал папиросы марки «Шахтерские» и обозревал свои владения. Огород увеличивать было незачем, ведь не собирался же он, в конце концов, гнать в торгово-промышленных масштабах. Нет, он лишь изредка угощал соседей, вызывая тем некоторый переполох в окрестных благородных семействах, да слал по бочке в месяц своему пеймарскому приятелю-сахарозаводчику, который устроил ему когда-то выгодное дельце с котлами и дистилляторами. В то мгновение, когда в ухо его вдруг ужалила пчела, все было как обычно, то есть цвела вдоль дороги сакура, пели от избытка гормонов соловьи и наливались яблоки. Откуда тут было взяться пчеле, барон просто не понял. Оттерев ухо самогоном из полуведерной седельной фляги, он сделал на всякий случай пару добрых глотков и решил во что бы то ни стало выяснить причину столь нежданного безобразия.
— Это, Пупырь, безобразие, — так и сказал он своему коню. — А ну-ка давай разоблачим бесогонов!
Верный Пупырь, давненько уже получавший к овсу питательнейшую малиново-картофельную добавку, умел понимать желания хозяина без лишних слов. Нюх его оставлял позади лучших охотничьих псов, более того — выросши под присмотром известного хряка Партизана, славный конь умел находить трюфели, что делало его незаменимым в тихой охоте. К тому же он был порядочным любителем сладкого — стоит ли удивляться, что, едва услышав приказ хозяина, Пупырь пригнул мясистый зад и взял с места таким галопом, что Энцо Феррари, живи он в ту пору, следовало было бы немедля повеситься на тормозном шланге.
Так они скакали несколько лиг, и вдруг Пупырь плавно перешел на иноходь. Впереди светлела небольшая полянка. Выехав на нее, конь замер и нервно повел подмышками. Тут летали пчелы. Прихвативши с собой неизменную флягу, барон поправил на всякий случай старый «смит-и-вессон», который он носил для солидности за пазухой, и решительно спешился.
— Стой здесь, — приказал он коню.
Тот нервно взмахнул хвостом — конечно, пчелы кого хочешь сделают нервным. А вдруг они неправильные, что тогда? Зенитная артиллерия далековато будет…
Путаясь в зарослях лопуха, барон осторожно прокрался к самому краю поляны и с некоторым изумлением разглядел своего главного кравчего, зачем-то напялившего на голову странного вида сетку — кравчий хромал на обе ноги сразу, и не узнать его было просто невозможно, — бродящим меж каких-то колод. Вокруг колод вились те самые зловредные насекомые, доставившие Кирфельду столько бед.
— А, мерзавец! — вскричал он, выхватывая флягу. — Вот я тебя и поймал! Что это? Вредители? Колорадский жук? Глистов мне тут развел?