Фэнтези-2006
Шрифт:
— Беспредел! — закатил глаза Щитман. — И что же вы, дорогой Ромаульд?
— А что я? Велю гнать их прочь… пока. В скором времени мой славный тесть закончит работу над новым урожаем и уж тогда, поверьте, мы с ним порешим все эти… гм-м… проблемы. Пока же — за встречу!
— Вздрогнем! — возопил сэр Олаф, поднимая кубок.
И два добрых приятеля воздали должное как искусству поваров из замка Шизелло, так и невероятному мастерству барона Кирфельда, сумевшего, — не без посторонней, впрочем, помощи, приуготовить тот благородный напиток, что исправно подливал в кубки умелый кравчий.
В имение Кирфельд, дорогой
Над имением стояла изрядная туча. Несмотря на то, что и справа и слева от нее безмятежные облака неутомимо неслись куда-то прочь, туча висела, будто прикованная.
Глядя на нее, благородный золотистый дракон по имени Шон, компаньон и ближайший наперсник барона Кирфельда, задумчиво вздыхал и шевелил своим мягким чутким носом, пытаясь унюхать направление ветра. Ветра, однако, по сути и не было. Для мудрого Шона, прекрасно разбиравшегося в метеорологии, это странное явление выглядело несколько пугающе. Насколько ему было известно, ветры над славным герцогством дули всегда. Хоть куда-нибудь… но дули. Шон еще раз посмотрел на тучу и, присев на корточки, скептически поковырялся в правом ухе.
— Што, жопа? — ласково обратился он к Пупырю, любимому боевому коню барона, стоявшему поодаль. — Туча, говоришь? То-то и оно, бессловесная ты животная. А то б гороху съел?..
И, лениво шевельнув крылом, указал Пупырю на громадную серебряную ванну с тонкой насечкой, на дне которой еще оставалось некоторое количество приправленной изысканными пряностями гороховой каши, густо замешанной на малиновом самогоне.
Пупырь, однако же, в ответ лишь раздраженно взмахнул хвостом и прянул ушами.
— А!.. — фыркнул Шон, подошел к ванне и, взяв золотой ковш размером с добрый таз для купания младенцев, безо всякого интереса ковырнул им в ароматном вареве. — Сала, сволочи, пожалели… — прошипел он, жуя. — Хотя какое тут, к черту, сало, если они его ващще… это вот… шинкой называют. Удавлю поваров, крест на пузе!
Сказавши сие, могучий Шон прислушался к происходящим в недрах его организма процессам. Едва слышное для постороннего уха урчание подсказало ему, что пришла пора готовиться к взлету. Отсутствие ветра осложняло подъем тяжело груженого дракона, но Шон изрядно преуспел в своем летном мастерстве: присев, он широко раскинул крылья, выпучил глаза и стартовал. Грохочущая струя раскаленных газов мгновенно смела со двора любопытных кур и даже заставила пошатнуться обычно невозмутимого Пупыря — но дракон уже был в воздухе.
Тяжко работая крыльями, он набрал потребную высоту и тогда только достал из планшета карту с пометками на сегодня.
— Та-ак, — хмыкнул Шон, глядя вниз. — Очень здорово… поле номер семь, мать его… рапс… как баронессы дома нет, так хоть мама кричи!
С этими словами он вытащил из подмышечной сумки мобильник и, не переставая помахивать крыльями, набрал номер.
— Алло! — завопил он. — Барон! Ну что это опять такое?! Рапс, седьмой номер, у тебя там пейзане лазят! Куда ты успеешь? Я что, по твоему, железобетонный? Нет, третье и двадцатое свободны… а седьмое? Ну все, я тогда на развалины все отправлю…
— Тикай, хлопцы, — сказал пастух Поппало, глядя в небо, где медленно плыла ширококрылая золотистая тень, — сельхозавиация пошла. Давай в сад, под деревья, а то щас сфинктер откроет, так мало не покажется! Век к девке не подкатишь!
Вернув на место телефон, Шон лег на левое крыло и пошел к полю номер три, недавно распаханному под ячмень. На нем, к счастью, никого не было — и вскоре редчайший драконий навоз, производимый, кстати, благодаря особо разработанной Ромуальдом Шизелло горохово-малиновой диете, с шумом ушел на густой чернозем. Эту повинность (по особой договоренности с баронессой Брюхильдой) Шон не без раздражения выполнял не реже раза в месяц. Собственно, деваться ему было некуда: в замке его не только кормили, но и держали за своего — однажды он до смерти перепугал незадачливого ухажера младшей дочери барона, оленевода-стажера, вздумавшего вдруг увезти ее с собою в тундру, после чего неукротимая Брюхильда прониклась к изгнаннику искренней любовью и официально оформила на него регистрацию в ОВИРе, даже купив для этого на рынке «левую» миграционную карту.
Закончив с полем номер двадцать, Шон тяжко вздохнул и устремился на север, к развалинам старинного монастыря девственников-тракторцианцев. Монастырь числился разрушенным уже лет эдак триста, но время от времени к нему все же приходили компании молодых механизаторов, волоча за собой карданы с разбитыми крестовинами, рулевые рейки и полные рюкзаки поршневых пальцев. Все это добро сваливалось под замшелыми стенами, после чего по кругу шла четверть доброго кукурузного — по преданию, подобный ритуал помогал при выборе невесты.
За монастырем находился глубочайший заболоченный пруд — Ромаульд Шизелло даже проводил соответствующие исследования, размышляя над гипотезой о том, что странный водоем связан с ядром планеты паутиной заполненных водой пещер. До дна он так и не добрался, укрепившись, в итоге, в своих домыслах окончательно — вот туда-то и устремился наш славный дракон. Опустившись к самой воде, чтобы не распугать ни в чем не повинную рыбу, благородный Шон избавился от лишних масс и, облегченно вздохнув, присел на берегу на массивную каменную глыбу, притащенную сюда, как говорят, еще неандертальцами под предводительством самого Урр-Пукка.
— Если вдуматься, так все не так уж плохо, — пробормотал дракон, скручивая себе сигаретку из кукурузного листа. — А с другой стороны, так и не очень…
Он прикрыл глаза — и ему тотчас вспомнился далекий Житомир, его прекрасные зеленые улицы, и потоки горячего летнего ветра, несущие торжествующего дракона навстречу солнцу. В Житомире его любили все, и даже участковые. Горестно вздохнув, Шон цыкнул на готовую сигарету огнедышащим зубом и вставил ее в рот. Но юге по-прежнему висела мрачная серая туча, накрывающая собой замок Кирфельд.
«Интересная причуда, — подумал Шон. — Сколько ни учился я в метеотехникуме, а о таком нам на лекциях не рассказывали!»
Покуривая, он с интересом разглядывал развалины монастыря — грандиозное некогда строение со временем пришло в совершеннейший упадок, лишь западная башня, выстроенная тракторцианцами в незапамятные времена, еще держалась, глядя на зеленеющую вокруг равнину мертвыми провалами узких, как бойницы, окон.
— Да уж… — хмыкнул Шон, — вот тебе и былое величие. Хм, а это там еще кто? Опять молодежь на шабаш собралась, что ли?