Фэнтези и детектив — жанры современной англо-американской беллетристики
Шрифт:
Как знать, если бы ему Бэла не нравилась больше, чем все другие сиделки, может быть, и пронесло бы и не случилось бы того, что случилось?.
Хал нашел обезьянку в холодный сумрачный мартовский день. Дождь лил в окна, и Бэла мирно спала на диване. Очередной детектив покоился на ее достойных восхищения грудях.
Хал пробрался в кладовку. Там были вещи отца. Маленькая дверь, похожая на кроличью нору, вела в это таинственное место: стены, сплошь уставленные полками. Зимой здесь было очень холодно, а летом нестерпимо душно и жарко. Но братьям нравилось здесь бывать. Длинная узкая комната и какая-то давящая на душу
Сейчас, с высоты своего возраста, Хал мог объяснить все это тем, что им просто не хватало отца. Трогая его вещи, они как бы общались с ним.
Отец служил в торговом флоте, обошел почти весь мир — и здесь валялись целые пачки навигационных карт, некоторые из них были отмечены красными таинственными кружками. Здесь также пылилось двадцать томов научных трудов по той же навигации. Старый бинокль! Если подолгу смотреть в него, то выступал пот у переносицы. Сувениров здесь было со всего света! Резиновые куколки с Гавайских островов, кружка из твердого картона «Эх, девочку бы», стеклянный шар, в который была вставлена миниатюрная Эйфелева башня. Повсюду валялись конверты с иностранными марками и адресами, написанными на всех языках мира.
В тот день, когда падали капли дождя, не переставая, стучали по крыше и от этого нестерпимо хотелось спать, Хал, как под влиянием гипноза, пробрался в самый отдаленный угол кладовки, выдвинул какую-то коробку и неожиданно увидел за ней другую. Как будто ее специально спрятали туда — подальше от глаз людских. На этой коробке красовалась надпись «Ралстон — Пурина». Из коробки на Хала смотрели два стеклянных глаза. Этот взгляд испугал его. Он отшатнулся. Ему показалось, что это труп… Несколько минут спустя он наклонился вперед, увидел, что это просто игрушка, и осторожно достал ее из коробки. В полумраке кладовки обезьянка улыбнулась ему своей зубастой улыбкой, в лапках у нее были крепко зажаты музыкальные тарелочки.
Восхищенный, Хал повертел игрушку в руках, ощущая морщинистое, похожее на пеленку, меховое покрытие. Сейчас, стоя в ванной комнате перед зеркалом, Хал вспоминал, было ли еще что-нибудь в его первых ощущениях. Пожалуй, какое-то инстинктивное чувство опасности, но оно так быстро промелькнуло в нем, что он не успел даже до конца осознать его. Сейчас уже трудно сказать, что было, а чего не было. Ведь на лице у Петти тоже мелькнуло выражение испуга, когда он увидел ее там, на чердаке?
Ключик… Да-да, ключик. Вот что еще он обнаружил сразу. В спине у обезьянки торчал маленький ключик. Он осторожно повернул его и удивился, как легко этот ключ провернулся. Но и сломанная, она по-прежнему привлекала его к себе.
Он взял обезьянку с собой.
— Притащил что-то? — потягиваясь, спросила Бэла.
— Ага, смотри, в кладовке нашел.
Хал поставил ее на полку в спальне. Ухмыляясь, обезьянка возвышалась над его детскими книжками, ее стеклянные глаза были обращены в пространство, лапки крепко сжимали тарелочки. Казалось, что она наконец-то обрела свое место.
Ночью
Совершенно сонный Хал вернулся в комнату… и вдруг обезьянка начала яростно бить в свои тарелочки в полной темноте.
— Ца-ца-ца-ца…
Сон как рукой сняло, как будто лицо накрыли влажным полотенцем. Сердце яростно забилось, комок подступил к горлу… Широко раскрытыми глазами с трясущимися губами он уставился на обезьянку.
— Ца-ца-ца-ца…
ЕЕ тельце тряслось в конвульсиях на верхней полке.
— Хватит, — прошептал еле дыша Хал.
Его брат как ни в чем не бывало перевернулся на другой бок и захрапел. Обезьянка все била и била в свои тарелочки, и рано или поздно этот звук должен был разбудить брата и мать — все живое вокруг.
— Ца-ца-ца-цва…
Хал потянулся к ней, желая хоть как-то остановить ЕЕ. Он хотел уже было подставить руку между тарелочками, как вдруг, ударив еще раз, обезьянка сама остановилась. Тарелочки медленно возвратились в свое прежнее положение. Грязно-желтые зубы застыли в зверином оскале.
В доме снова стало тихо. Слышно было лишь, как мать в соседней комнате перевернулась с боку на бок, а Билл так и продолжал мирно похрапывать. Хал забрался к себе в постель, укрылся с головой одеялом. Сердце готово было выскочить из груди: «Я ЕЕ завтра же положу на прежнее место. Я не хочу, не хочу, не хочу ЕЕ…»
Но утром он совершенно забыл о своих ночных страхах и о желании избавиться от обезьянки, мама осталась дома. Она почему-то не пошла в этот день на работу.
Бэла умерла…
Мать в точности не рассказала им, что же все-таки произошло. «Это была простая случайность, трагическая случайность,» — вот все, что она могла сказать. Но днем, по дороге из школы, Билл купил газету, вырвал из нее четвертую страницу криминальной хроники, спрятал под рубашку и притащил домой. Жадно читая про себя, Билл буквально впился глазами в сообщение. Мать в это время готовила на кухне ужин. Халу был виден только заголовок статьи: «Двое убитых в одной комнате».
Бэла Маккафри, 19 лет, и Салли Тремонт, 20 лет, были застрелены любовником мисс Маккафри, Леонардом Вайтом, 25 лет, из-за ссоры по поводу того, кто должен спуститься вниз и заказать ужин в китайском ресторанчике. Мисс Тремонт скончалась в госпитале, Бэла Маккафри умерла сразу же на месте преступления.
Похоже, что Бэла просто перешла из разряда живущих в другое состояние и стала одной из героинь тех бесконечных детективных романов, которыми она так зачитывалась.
Но в этой истории было одно очень странное обстоятельство. Время, когда прозвучали выстрелы, и время, когда обезьянке вздумалось поиграть на своих тарелочках, совпадало.
— Хал, — прервал его воспоминания голос Терри. — Ты наконец пойдешь спать или нет?
Он сплюнул остатки зубной пасты в раковину и крикнул в ответ: «Иду». Но по дорогу в спальню он спрятал обезьянку в своем дипломате с шифрованным замком. Через два-три дня они должны вернуться в Техас, а до этого надо избавиться от НЕЕ. Но как?
— Ты был сегодня очень груб с Денни, — начала Терри, когда они лежали в полной темноте.
— Иначе я не мог. Кто-то с ним должен быть грубым. А то он совсем отобьется от рук