Фэнтези или научная фантастика? (сборник)
Шрифт:
Перед камнем стояла на коленях девушка. Незнакомая Ивару, щуплая, в широких, как у Ванины, одеждах; Барракуда замедлил шаг. Девушка не сразу заметила его – погруженная в свои мысли, а может быть, и в некое подобие транса, она плавно покачивалась, водя по глыбе ладонями; потом, опомнившись, обернулась через плечо и встретилась с Барракудой глазами.
– Нет, не мешаешь, – сказал тот глухо, будто отвечая на незаданный вопрос.
Девушка печально качнула головой. Поднялась, подбирая одежды; беззвучно вышла в один из круглых тоннелей.
– Сядь, – все так же глухо сказал Барракуда
Ивар молча повиновался. Подошел и сел, привалившись всем телом к черной прохладной туше – и сразу же стало легче. Захотелось закрыть глаза.
– Сиди и слушай, – сказал Барракуда. – В роду тигардов существовал обычай… Один из самых древних, основополагающих. Когда мальчику исполнялось… Когда он становился на пороге взрослости, он шел в лес… Один и ночью. Знаешь, в лесу… Страшно. Звери… Тогда в лесах были звери. Но он шел – и находил Камень… Такой, что рос корнями из самых недр земли. Это было важно – мальчик не знал, где стоит Камень, он должен был найти его… Ощутить… Не всем удавалось с первого раза, тогда говорили – он еще слаб… недостоин… Некоторые вообще не находили, и род изгонял их… Но тот, кто нашел Камень – садился у его подножья, вот как ты… И проводил ночь наедине с собой – и с камнем. И смотрел глубоко-глубоко в свою душу… И узнавал о себе то, чего никогда не знал… И порой гордился, а порой раскаивался… А чаще и то, и другое… И вот перед рассветом к нему приходили старшие – мужчины из рода тигардов… И принимали его, как равного. Слушаешь?
– Зачем вы мне все это рассказываете? – спросил Ивар глухо.
Барракуда снова вздохнул:
– Зачем… Видишь ли, Ивар, у меня ведь полно трудов и обязанностей… Бессонные ночи, видишь ли. И, конечно, есть дела и поважнее, чем рассказывать сказки озлобленному мальчишке…
– Вы же говорили, что это не сказки! – Ивар почему-то ощутил себя обманутым.
Барракуда сидел на полу, скрестив ноги, как старинная деревянная кукла:
– Это… видишь ли, Ивар. Это – старинный повод для насмешек… в Городе. Удобный повод для насмешек – какие дураки, если тысячу лет назад их предки что-то такое делали, почему они повторяют это… слепо, без всякого смысла… повторяют, как сумасшедшие роботы, и называют свою глупость «обычаем»… «традицией»… Почему они так держатся за совершенно бессмысленные на сегодняшний день… Почему они считают, например, что умершим полагается последний путь? Всех устраивает простая табличка в Стене Мертвых – а им, видите ли…
Он замолчал.
Ивар сидел, втянув голову в плечи, не отрывая глаз от пола.
Табличка в Стене Мертвых. Бесконечные ряды табличек; тупая боль, но болит не голова и не живот, это память болит, память о руках, о губах, об огромном и теплом, красном, светящемся шаре, к которому можно прижаться и, успокоившись, уснуть…
– Мама…
«…три месяца в депрессии. Всегда считалось, что дети переносят легче…»
«…естественные отклонения. Достаточно избалован…»
– Мама!..
Ивар очнулся. Выпуклые глаза Барракуды были совсем рядом; жесткие ладони лежали у Ивара на плечах:
– Что?..
– Ничего, – Ивар безнадежно отвернулся. Прижался к Камню щекой.
– Ничего, – повторил
У Ивара ни с того ни с сего прыгнуло сердце. И еще раз прыгнуло; он подался вперед, так, что его глаза оказались прямо перед пристальными глазами Барракуды.
– Скажите, – прошептал он быстро, будто опасаясь, что ему заткнут рот. – Ванина ДЕЙСТВИТЕЛЬНО будет на Прародине? Действительно – или это только так говорится?..
Барракуда долго молчал. Так долго, что у Ивара зачесались воспаленные веки.
– А почему же ей не быть на Прародине… Разве она совершила что-то… преступление, которое ее не простится? Почему же ей не быть на Прародине, путь ее… освещен… Она там… будет ждать…
Барракуда отвернулся. Ивар, растерянный, молчал.
Объяснить, что он не про это спрашивал?
Мертвое тело будет лететь и лететь в пустоте, и фонарик будет гореть, но потом все равно погаснет… В Космосе не бывает никакой Прародины. Там только холодные летающие камни, и редко-редко – звезды, сгустки горящих газов…
Сказать об этом Барракуде? Разве он не учился в школе и не знает, как устроен космос… Как устроен мир?..
Молчание тянулось и тянулось, в тусклом свете ламп Ивар видел неподвижного Барракуду, плотно сжатые тонкие губы под полоской усов, веки, прикрывающие круглые, как линзы, глаза… Четыре тени окружали Барракуду хороводом – две коротких, две подлиннее.
– Я понимаю, о чем ты думаешь, Ивар. Догадываюсь… У камня не бывает корней. Верно? Это противоречит его… природе. Говорить о каких-то камнях… странность. Правда?..
Ивар молчал. Ждал. Не отводил взгляда.
– Да, Ивар… Непонятное раздражает. Иногда кажется смешным, иногда пугает… Знаешь, в Городе тоже стояли Камни. Не посреди леса, конечно, а вот так, на перекрестке… И нашелся человек, который… осквернил Камень. Скуки ради, или злобы ради, или… не знаю зачем. Он осквернил Камень и поглумился над ним… себе же на горе.
Барракуда замолчал.
Ивар сидел, подобрав колени к подбородку, слушая, как шуршит воздух в невидимых вентиляционных шахтах. Ему казалось, что Камень за его спиной не просто нагрелся от человеческого прикосновения, но источает тепло сам по себе.
Тогда он не выдержал и спросил:
– А почему – себе на горе? Камень отомстил?
Барракуда поднял глаза:
– А ты веришь? Что Камень может отомстить?
Ивар молчал, сбитый с толку. Потом вспомнил свое видение – и пробормотал едва слышно:
– Верю… наверное.
Барракуда вдруг улыбнулся – не так, как обычно, не насмешливо, а просто улыбнулся, Ивар даже удивился – надо же, и на человека похож…
– И я верю, – сказал Барракуда уже серьезно. – Но только в той истории… Отомстил не Камень.
Ивар захлопал глазами, пытаясь собрать воедино внезапно разбежавшиеся догадки.
– Да, – продолжал Барракуда. – Осквернивший был наказан так, как велит того Закон. А свершившего наказание арестовали… Тоже по закону – по закону Города… – выпуклые глаза уставились на Ивара вопросительно, будто ожидая возражений. Ивар проглотил слюну и смолчал.